Согласны ли вы с «индивидуальным» подходом к исторической застройке, который планируют ввести в Петербурге?

Антон Иванов, председатель Санкт-Петербургского городского отделения ВООПИиК: 
– У исторического здания порой нет точного года постройки, а есть «даты бытования»: время, когда здание построено, надстроено, расширено, когда был капитальный ремонт и так далее. Согласно строительному законодательству, дата постройки устанавливается по наибольшему проценту несущих конструкций, относящихся к определенному периоду. Из-за этого противоречия пострадало много ценных исторических объектов, к которым в советское время были пристроены значительные объемы. Историческая часть «размывается» современной. В итоге мы видим, что дата постройки уже не может быть защищающим фактором, а становится поводом для манипуляций. Яркий пример – Манеж Финляндского полка на Васильевском острове. Сейчас год постройки – главный критерий, определяющий, является ли здание историческим. В определенный период этот подход спас огромное количество объектов от разрушения. Однако в городе накоплен серьезный опыт работы с такими зданиями, и можно вводить более детализированные критерии. Сейчас речь идет о том, что в законе будет три списка: ценные средовые, средовые и несредовые здания. При этом уровень защиты становится выше: если раньше говорилось только об объектах до 1917 года постройки, то теперь в реестр могут быть внесены и здания, которые построены до 1957 года. 

Эдуард Тиктинский, президент Группы RBI: 
– В Петербурге остро стоит проблема дефицита земли под застройку, и развитие заброшенных территорий, особенно в центре и так называемом сером поясе, – пожалуй, самый разумный способ этот дефицит преодолеть. Это взаимовыгодный путь, в результате которого город получает новые благоустроенные территории, горожане – комфортную городскую среду, девелоперы – возможность реализовать интересный качественный проект. 
Но при этом я как житель Петербурга, любящий свой город, прекрасно понимаю и опасения активистов. Порой и малозначительная (с архитектурной точки зрения) историческая постройка может создавать особый колорит квартала. Неслучайно мы в RBI в рамках нового строительства порой воссоздаем фасады дореволюционных зданий, когда-то стоявших на этом месте: так было, например, с корпусами мебельной фабрики, доходного дома Тарасова в жилом комплексе «Созидатели» на 12-й Красноармейской. 
Вопрос реконструкции – больной для Петербурга. Я уверен, и не раз это говорил, что его решение должно начинаться с комплексного исследования и оценки «масштабов бедствия». 
Нужно понимание, сколько объектов необходимо реконструировать, в какие сроки, какое финансирование для этого требуется. Далее – понять, какими государственными средствами (и в какие сроки) мы располагаем. Найти источники частного финансирования, сделав эту деятельность привлекательной для инвесторов. И только исходя из потребностей, возможностей и приоритетов эксперты должны принимать решение о дальнейшей судьбе каждого здания, целесообразности его сноса или реконструкции. 

Александр Кононов, заместитель председателя Общества защиты памятников «Старый Петербург»: 
– Категорически не согласен с предложенной новой концепцией 820-го закона. Считаю, что вообще не нужно менять закон каждые два года (с 2017-го это происходит). Нельзя так часто изменять правила игры. Дайте поработать закону хотя бы 7–8 лет, чтобы порядок работы в историческом центре устоялся.  
Что касается отказа от объективного критерия охраны по дате постройки, то замена его на субъективный принцип «средовой – несредовой» – это открытие ящика Пандоры. Любые желания что-то снести в центре будут оформляться как несредовой объект. Критерии отнесения к несредовым расплывчаты и лишены серьезной научной основы. К тому же: почему несредовой объект – это обязательно плохо? Мы хотим оставить только парадный Петербург? Но это нелепо. Нужно сохранять все исторические здания, даже кажущиеся кому-то некрасивыми, второстепенные, пресловутые каретные сараи, одноэтажные флигели, сторожки и т. п. Это тоже исторический Петербург. Это Петербург Достоевского, Блока, Добужинского, Шиллинговского, Анциферова. Зачем эта «архитектурная сегрегация»? Объект Всемирного наследия ценен своей подлинностью и целостностью. Именно на подлинность и целостность исторического центра и покушается новый законопроект.  
Единственный плюс – предложение охраны в центре ценных советских зданий, о чем настойчиво последние годы говорили градозащитники. Но сразу же предлагается «обмен»: тогда не будем охранять почти 400 «несредовых» зданий. Мы проверили этот список, в нем масса ошибок и очень много нормальных зданий, которые нужно ремонтировать, а не сносить. Отдайте их льготно малому бизнесу на условиях сохранения и ремонта, через два года большинство из них будет восстановлено и получит нужную жителям центра функцию. В центре переизбыток новых жилых комплексов, и расчищать новые пятна под застройку – значит, ухудшать качество жизни жителей центра во всех отношениях. 

Иван Архипов, эксперт, индивидуальный предприниматель: 
– «Революция, о которой так долго говорили большевики, совершилась!» Я года три говорил об этом, может, больше. О том, что от упоминания года постройки – все, что раньше, – ценное, все, что позже, – нет – надо перейти к конкретике.  
Путь, по которому идет КГИОП, – правильный. Я считаю, что оценку должны давать профессионалы. Есть экспертизы, они проходят утверждение; копья поломали – к чему-то пришли, ситуацию зафиксировали. Дальше живем в понимании, что можно и чего нельзя. Субъективные моменты в новом порядке присутствуют. Но вас, наверное, не устроило бы, если бы человек взялся оперировать, не являясь врачом? Широкие дискуссии необходимы, и они происходят, но именно в профессиональном сообществе. 
Готовится правильное решение. Причем оно достигает сразу нескольких целей. Средовое здание, важное для окружающей среды, необязательно построено до 1917 года. Может, и позднее – но ценное. Так и начинались конфликтные истории: ВНИИБ на 2-м Муринском, медсанчасть на проспекте Одоевского. Эти конфликты уйдут: здание важное, средообразующее. А какого года постройки – неинтересно. И наоборот: здание много раз перестроено, но первый кирпич положен в каком-то давнем году. И без него Петербург понесет невосполнимую утрату. Это неправильно. 
Надо проводить четкую грань между высказыванием гражданской позиции по важному вопросу и популистским внедрением своих умозаключений в нестойкие умы. Мы сталкивались с градозащитным движением. Например, когда делали подстанцию на заводе «Красное знамя», построенную по проекту Эрика Мендельсона. Экспертизу, кстати, писала профессор Маргарита Штиглиц. Профессионалы найдут общий язык, поймут аргументы. А с активистами договариваться невозможно.  
Надо судить по результату. Позиция «Ничего не трогать!» – чистый популизм. Сделайте уже что-нибудь. Возьмите железнодорожный сарай, превратите его в сад и покажите всем. Сделаете – может быть, и я пересмотрю свою позицию. 
Если посмотреть, что было 20 лет назад и что сейчас – я вижу, что город стал лучше. Красивее и более приспособленным для жизни. Хотя были и ошибки, и потери – когда что-то делаешь, это неизбежно.  

Борис Вишневский, депутат Законодательного собрания СПб: 
– КГИОП предлагает изменить в городском законе 820-7 принцип охраны исторических зданий. Сейчас охраняется от сноса то, что построено до 1917 года. Предлагается охранять от сноса только то, что является ценным или средовым объектом. Я считаю, что этот принцип категорически неприемлем и чудовищен по последствиям.  
Первый вопрос: зачем? Чтобы расчистить место в центре города для новой застройки? Но целью 820-го закона не может быть обеспечение интересов бизнеса. Его цель – сохранение объектов культурного наследия. И только оно.  
Второй вопрос: а судьи кто? Кто будет определять, какие здания нуждаются в сохранении, а какие нет? На сегодняшний день определением этого занимаются ровно те люди, которые на протяжении многих лет выступают в судах против градозащитников, выступают за снятие с охраны ценных зданий или за отказ во включении их в реестр памятников. Это вопрос уже не принципа охраны, это вопрос отсутствия доверия к тем, кто будет решать, что включать в какой список. Доверие разрушено в десятках судебных процессов, в которых КГИОП и его эксперты выступают против градозащитников.  
Последнее. Нам предлагают заменить объективный критерий субъективным. Время постройки здания – критерий объективный. Или хотя бы проверяемый. Когда мы заменяем его на субъективный, неизбежен массовый снос тех зданий, которые будут признаны «малоценными». И мы хорошо понимаем, в чьих интересах это будет делаться.  КГИОП и так уже наполовину превратился в комитет по инвестициям.  
Я выступаю против этого принципа. Надо бороться против него всеми силами, иначе мы просто потеряем большую часть исторического города. 

Александр Басалыгин, руководитель и владелец компании BS Art Development Group: 
– Лично я полностью приветствую новый законопроект. Не так много последние годы есть процессов, вещей и явлений, в которых Петербург действительно является передовым городом. Законодательство в сфере охраны памятников появилось в Петербурге когда-то и стало образцом для всей России. И про 1917 год появилось в Петербурге, чтобы остановить разгул застройки «нулевых». Сейчас, вполне вероятно, настало время опять привнести новое слово в законы про памятники и прозрачность в правила игры и работы. 
Любой бизнес выступает за понятность и предсказуемость. Новый закон добавляет это. Суды по поводу подобных объектов, насколько я знаю, происходят давно. И часть судей встает на сторону собственников. В принципе, жизнь бизнеса сильно упрощается и становится яснее. 
Мне как любителю старины и поклоннику Петербурга, конечно, немного больно думать, что хоть один старый кирпич пропадет с наших улиц. С другой стороны, я вспоминаю сколько проблем бизнесу может доставить старая развалившаяся котельная во дворе дома, которую точно не назвать памятником. Поэтому мне объективно нравится инициатива КГИОП! 

Антонина Елисеева, координатор движения «Живой город»:  
– Когда 15 лет назад приняли первую редакцию закона, казалось, что теперь исторический центр наконец защищен. Время показало, что это не так. Во-первых, ряд зданий по документам оказался «моложе», чем на самом деле. Дом старинный, а год постройки советский. Причины разные, от подлога до ошибок. Приходится судиться, и не всегда суды встают на сторону исторических зданий. Во-вторых, не защищены от сноса ценные и яркие постройки советского времени. Поэтому поставить под охрану все ценные здания поименно – важно и правильно. Что касается «несредовых объектов»: само по себе это понятие имеет право на существование. Но в предложенном списке чуть ли не половина – добротные исторические постройки, небольшие флигели. Многие отремонтированы, востребованы – в них кафе, магазины, мастерские... В архивах мы находим проектные чертежи этих зданий, они сохранили исторический облик и прекрасно вписаны в окружающую среду, оживляют и украшают ее. Есть здания, которые прошли неудачную реконструкцию. Но их исторический облик известен и в будущем может быть восстановлен. Есть совсем возмутительные примеры. Включение в список таких зданий, как ДК им. 10-летия Октября (бывшая гончарная фабрика купцов Лядовых), прекрасный двухэтажный особняк на ул. Плуталова или двухсотлетний классицистический флигель на Фонтанке не объяснить ничем, кроме некомпетентности или лоббирования интересов конкретного застройщика. Такие дома нужно исключить из списка, и в целом он должен быть значительно уменьшен. 

Татьяна Новицкая, генеральный директор ООО «ГородЪ»: 
– Изменения в 820-й закон подразумевают, что среди всех исторических зданий, входящих в зоны охраны, выделяют те, которые не представляют собой ценности. Зачастую это флигели либо здания, которые подверглись значительной перестройке в результате реконструкции. Я считаю, что такие изменения полезны и разумны, поскольку борьба за «исторический кирпич» неэффективна и тормозит развитие исторического центра. 
Поправки назревали давно. Нет ничего созидательного в борьбе за каждый исторический кирпич. Этот путь приводит только к разрушению исторического центра – инвесторы не готовы вкладывать деньги в развитие, поскольку любой девелоперский проект в центре города связан с огромными рисками. И сейчас мы наблюдаем естественное разрушение так называемых исторических зданий из-за недостатка инвестиций. 

Борис Литвинов, координатор движения «Живой город»: 
– Лично я давно с нетерпением жду внедрения пообъектного подхода к защите зданий. 
Когда все охраняемые дома будут перечислены в тексте закона и нанесены на карту, надеюсь, мы сможем, наконец, забыть про скандалы с «омоложениями» исторических домов, споры и суды по поводу дат постройки, сможем взять под охрану не только дореволюционные здания, но и «сталинки», и удачные стилизации советского времени. 
Но вот критерий для внесения здания в «несредовой список», мне кажется, может быть только один: радикальная и необратимая перестройка, искажение облика, из-за которой дом больше не вписывается в историческую архитектурную среду. Никаких разговоров о ценности быть не может. Как мы уже видели в «нулевые» годы, споры вокруг «ценности домов» быстро становятся своеобразным «окном Овертона», которое каждая из сторон пытается сдвинуть в свою сторону. В результате старинные дома стоят брошенными много лет, пока владельцы участков лелеют надежду признать их «неценными» и построить вместо них многоэтажку. 
Любой подлинный исторический дом, даже рядовой, лучше вписывается в архитектурную среду нашего центра, чем новостройка на его месте.  

Святослав Гайкович, член президиума Санкт-Петербургского Союза архитекторов,  заслуженный архитектор России, руководитель «Студии-17»: 
– Не устаю повторять: охрана архитектурного наследия в Петербурге организована лучше, чем в других регионах. Механизм охраны четко отработан и покоится на фундаменте сильной поддержки административной деятельности КГИОП общественным мнением просвещенной публики. Градозащитное сообщество не дремлет и готово отрубить руки тому, кто покусится на святое. Проблема, однако, в том, что считать святым. До корректуры 820-го закона  неприкосновенными считались все постройки, датированные началом существования до 1917 года. 

По крайней мере, три неувязки существовали внутри этого принципа. Первое – до 1917 года строили не меньше всякой дряни, чем сейчас. Второе – после 1917 года спроектировано и построено множество объектов прекрасной архитектуры, которая почему-то не считалась по определению исторической вне случаев, когда удостаивалась звания ОКН. И третье – критерий датировки объективно и субъективно трудно установить. Так оказывались беззащитными многие ценные постройки советского периода, а всякие безликие или даже уродливые структуры XVIII и XIX веков и хозяйственные одноэтажные пристройки к средовым домам замусоривали и мешали развивать Петербург.  
Если бы современное прочтение закона № 820 созрело раньше, компания «Ренессанс» смогла бы построить в 2015 году прекрасный современный офис на улице Введенского канала, который поддержал бы столичность Загородного проспекта. А в реальности новому зданию пришлось ютиться позади сомнительного вида многократно переделанного домика неизвестного авторства. Зато известно, что он построен в первой половине XIX века.  
Подобных ситуаций в городе было много. Теперь, при включении механизма экспертной оценки, мы как городское сообщество станем более эффективно защищать ценное наследие советского периода, а также сохраним способность Петербурга развиваться и преумножать свою блистательность и столичность, освободившись от десятков малоценных внесредовых наслоений. 

Юлия Минутина-Лобанова, член Совета по сохранению культурного наследия при правительстве СПб в 2011–2022 гг.:  
– Индивидуальный подход к каждому зданию в рамках закона 820-7 обсуждается давно. В идеальной ситуации он позволил бы, например, охранять конструктивистские здания, тактично вписанные в городскую застройку. Но в предыдущие годы мы от такого подхода отказывались из-за его коррупциогенности. Увы, нет оснований полагать, что проблема коррупции в строительной сфере решена. А субъективный подход дает возможность потенциальному застройщику повлиять на статус здания. Похожую ситуацию мы застали в начале 2000-х, когда в законе были прописаны «лакуны» – территории (вместе с домами), которые можно застраивать. Так мы лишились, например, ряда исторических зданий на Лиговском проспекте. 
Наиболее болезненный вопрос – список «несредовых объектов». Многие из них как раз являются историческими, их можно найти на старинных картах и фотографиях. Эти строения часто находятся в плохом состоянии и выглядят неказисто. Однако именно они – сохранившиеся каретные сараи, конюшни, дворовые флигели – как раз и формируют историческую среду. Дореволюционные дома – не только лицевые корпуса, но и вся инфраструктура, которая хранит историческую душу города. Когда такие небольшие сооружения приводят в порядок, они придают индивидуальность дворам. Конечно, есть объекты, сохранять которые нет смысла. Но для составления списка адресов, которые почти гарантированно пойдут под снос, нужно серьезное обсуждение и индивидуальное рассмотрение каждого объекта. 
За рамками закона опять остался наболевший вопрос с интерьерами исторических зданий, не являющихся памятниками.  

Татьяна Бровкина, руководитель архитектурного отдела ГК «Глобал ЭМ»:  
– Застройка исторических кварталов весьма разнообразна, сам исторический центр занимает достаточно большую площадь, которая, как и любая городская ткань, нуждается в развитии и модернизации. Поправки в закон были нужны, и «индивидуальный» подход, вероятно, наиболее логичный в текущей ситуации. 
Для сохранения уникального облика петербургского центра важно определить параметры, которые создают эту уникальность: иерархичность градостроительных композиций, материалы отделки фасадов, цветовые решения, плотность и высотность застройки и пр. Для каждого участка, определенного к обновлению, необходимо составить перечень ограничений, при соблюдении которых будут сохранены параметры, создающие уникальность. 
Кстати, для девелоперов и архитекторов наличие ограничений – это больше импульс для запуска активной творческой деятельности, чем причина опустить руки и отказаться от освоения сложных участков. 

Елена Радашевич, историк архитектуры: 
– Поправки в закон 820-7 давно назрели, на данный момент нормы охраны архитектурного наследия дают заинтересованным инвесторам множество лазеек. 
Я считаю, что все объекты, возведенные до 1917 года, должны быть защищены законом от частичного или полного демонтажа, от доведения недобросовестными владельцами до аварийного состояния. 
Отдельное внимание нужно уделить охране зданий советского периода. Хотя многим уже очевидна несомненная ценность построек 1920-х – 1980-х годов, архитектурное наследие советской эпохи безжалостно уничтожается: снос «Ленэкспо», СКК, частичный снос здания НИЦ РВиА, готовящийся снос ВНИИ бумажной промышленности и др. Проведена большая работа по включению в перечень объектов культурного наследия зданий в стиле конструктивизм, однако здания в стиле «сталинского неоклассицизма», являющиеся не менее ценными артефактами своей эпохи, в данный момент берутся под охрану лишь эпизодически. При этом отличительной чертой «сталинского неоклассицизма» является ансамблевость застройки, то есть под охрану зачастую целесообразно брать не отдельные здания, а целые кварталы. В зоне особого риска, в силу их относительной молодости, находятся здания, решенные в стиле «модернизм». Именно постройки 1960–1980-х годов имеет смысл классифицировать на ценные средовые, средовые и несредовые объекты, а также внести наиболее ценные в перечень охраняемых. 

Ольга Мандрикова, руководитель направления ленд-девелопмента компании Maslov Group Development:   
– Представители отрасли помнят, что пересмотр классификации исторической застройки с разделением на ценную и менее ценную особенно активно обсуждается с 2019 года, после появления мегапроектов транспортной инфраструктуры: нового разводного моста через Неву, широтной скоростной магистрали и терминала ВСМ, для строительства которых понадобилось снести часть старой застройки. В результате этой классификации появилось определение и перечень «несредовых зданий». Именно они вызвали бурные дискуссии и, разумеется, оказались в фокусе внимания девелоперских компаний. 
Для тех, кто любит и знает город, очевидно, что многие из несредовых объектов из перечня КГИОП находятся в ветхом и руинированном состоянии, без внятных перспектив восстановления и в конце концов будут утрачены. 
Девелоперы, которые уже имеют успешный опыт реновации старых зданий с изменением функции, ждут возможности приобретения объектов из перечня несредовых с целью их приспособления под жилье, апартаменты, коммерческие помещения различного назначения.   
Безусловно, новая редакция закона 820-7 требует дополнительного обсуждения: какие из объектов подлежат строгой охране, а какие из них целесообразно отнести к несредовым. Но в целом компания Maslov Group поддерживает смягчение градостроительного регулирования, открывающего возможности создания интересных и функциональных архитектурных объектов на месте руин сомнительной ценности. Город и горожане выиграют от подобных решений – при непреложности сохранения силуэта, основных панорам Петербурга и исторического планировочного каркаса города.