НАШ ЦИТАТНИК: «Значение архитектуры возрастает вместе со стоимостью недвижимости. Чем дороже проект, тем больше внимания покупатели обращают на этот параметр. Внешние атрибуты статусного дома оправдывают в глазах клиента стоимость покупки...» Кукушкина Наталья

28 марта, 08:55

Я принимаю правила, по которым придется играть

27 августа 2017 в 19:45

В экспертном сообществе — переполох: строительная экспертиза переходит на электронный документооборот, меняются правила аттестации и принципы саморегулирования. Как у нас принято, все это происходит одновременно. Как с этим справляются частные экспертные фирмы, рассказывает генеральный директор компании «Негосударственный надзор и экспертиза» Александр Орт.

Орт Александр Иванович
президент
ООО «Негосударственный надзор и экспертиза»

– Как отмечают аналитики, роль государства в экономике год от года растет. На вашей отрасли, на экспертизе это тоже сказывается?
– Избыточное внимание государства выражено в нескончаемом потоке новых законопроектов. После госсовета (по проблемам развития строительства) президент дал несколько поручений — тут и началось. Видно, что нормативные акты готовились второпях, они до конца не проработаны, механизм реализации хромает. Выходят поправки к закону, вдогонку летят дополнения, изменения и так далее.

Это касается и саморегулирования. Экспертов пытаются «пристегнуть» к изыскателям, к проектировщикам. Хотя специфика нашей деятельности очевидна, и мнения с мест были однозначные: проектировщиков, изыскателей и экспертов нельзя сводить в одну СРО! Это разные направления, хотя все перечисленные специалисты — участники строительного процесса. В этой логике можно и производителей стройматериалов к нам приписать…

– Ваше место в пищевой цепочке выше?
– Да. Мы заключительная фаза. Сначала изыскания, проектирование, потом уже мы. Последняя стадия проверки проекта перед разрешением на строительство.

– Как должно было бы выглядеть регулирование экспертной деятельности?
– Мнений много. Если говорить о каком-то объединении, то нужно объединять специалистов именно этого профиля. Пусть это будет национальное объединение, ассоциация… Но именно экспертов, а не всех подряд.

Когда объединяли изыскателей и проектировщиков — тоже были разногласия. Но нашелся человек, Михаил Посохин (бывший главный архитектор Москвы, президент НОПРИЗ. — NSP), который сказал: «Я это сделаю и проведу, все будет хорошо». Объединение произошло, и теперь, чтобы голову не ломать, решили идти по этому пути. Повторить схему.
Хотя именно независимость экспертизы от изыскателей и проектировщиков гарантирует отсутствие конфликта интересов.

– Как формулируется главная цель саморегулирования?
– Почистить рынок. Пока отрасль была на подъеме, объемы строительства росли, появилось множество мелких конторок, которые не отвечают за результат. Они не знают, что с ними будет дальше. Они не готовы ни к саморегулированию, ни к объединению. Один руководитель, пять трудовых книжек, а сотрудники где-то подрабатывают. Конечно, им страшно. Те, кто пришел всерьез и надолго работать в этой сфере, они все возможные ходы уже просчитали и во многом уже подготовились. СРО ли будет, или что-то другое — важно, чтобы на первой стадии нерадивых экспертов вычистили.

– Чем измеряется качество работы экспертной организации?
– Главный показатель, и мы его применяем в Петербурге — возврат документации с периода получения разрешения на строительство. Пришли за разрешением — и не получили из-за некачественной экспертизы. В этом разделе ошибка, в том неувязка… Это внешний признак, его видно невооруженным глазом, легко считать. Для заказчика это потеря времени и денег.

Хотя, конечно, одной из причин может быть то самое интенсивно меняющееся законодательство, за которым не успевают не только заказчики, но и проектировщики. Пока идет проектирование — изменилась нормативная база.

– И чем здесь может помочь объединение?
– Хотя бы высказать мнение на уровне подготовки этих нормативных актов, хотя бы настаивать на введении переходного периода.

– Из недавних нормативных проблем — путаница насчет согласования архитектурного облика…
– Это уже игры внутри органа исполнительной власти: у КГА одно мнение, у застройщика — другое. А мы придерживаемся федеральных норм, в Градкодексе обязательности согласования облика на стадии проекта нет.

– Были еще расхождения в определении этажности…
– Тоже один из случаев ведомственной нестыковки. Но этот вопрос уже решен однозначно.

– Насчет единых стандартов экспертизы: насколько уместно из Москвы решать, предписывать Владивостоку или Находке ездить с правым рулем или нет?
– (Смеется.) Понимаю, о чем вы… Федеральный закон действует для всей страны, разве что с поправкой на часовые и климатические пояса. На зону вечной мерзлоты, снеговые нагрузки. Однако любой сарай или коровник в Урюпинске должен отвечать тем же базовым требованиям безопасности, санитарным и противопожарным нормам, что и в Москве.

– Вот как раз в Москве федеральные правила можно и не соблюдать. Например, при реновации.
– Ну, для этого Москву и оставили самостоятельным субъектом РФ.

– И все же, возвращаясь к саморегулированию: какая точка зрения возобладает?
– Скорее всего, всех: проектировщиков, изыскателей, экспертов — соберут в кучу. Несмотря на наши робкие попытки достучаться. Под лозунгом «Вы все — участники строительного процесса». Полагаю, довольно быстро произойдет разделение на направления, на фракции, если угодно. Или комитеты. И многое зависит от того, кто возглавит конкретный комитет.

– А всю эту конструкцию кто возглавит?
– Насколько можно судить по публичной активности — Михаил Посохин. Он объединил две разнородные группы профессионалов — отчего бы ему не присоединить третью?

– Похоже, ничего хорошего не ждете?
– Я принимаю правила, по которым придется играть.

– Еще одна важная новация — переход на электронный документооборот. Это мода или от такого подхода есть реальная польза?
– Проблема в том, что все очень сжато во времени, все происходит параллельно: СРО, электронный документооборот (ЭД), требования по аттестации — не успеваешь следить. Думаю, недоразумений было бы меньше, если бы эти действия немного разнести во времени.

Видимо, год назад на госсовете были установлены жесткие сроки. «Вчера» — как обычно.

– Какие моменты ЭД вызывают вопросы?
– Разница в подходах к государственной и негосударственной экспертизе. Экспертным госучреждениям дали год для подготовки к этой процедуре. Им в начале 2016-го было сказано: в 2017-м должны перейти на ЭД. И вся система в целом была заточена на решение этой проблемы: МФЦ, подключение все новых позиций и опций (паспорта, права…). Система отработана, «ствол» сформирован, просто появляются новые «ветки».

Негосударственным экспертизам в середине 2017-го сказали: «До Нового года можете приходить с бумажками, с 1 января — только по Сети».
Мы начали этот процесс еще два с половиной года назад, движемся методом проб и ошибок. Несколько месяцев потратили только на поиск адекватных исполнителей, с которыми можно было бы говорить на понятном обеим сторонам языке…
Вообще в таких ситуациях нужен толмач — человек, который уверенно разбирается и в наших проблемах, и в программном обеспечении, и в «железе». И может объяснить исполнителям из IT-компании наши проблемы, а нам — растолковать их трудности.
Есть фирма, которая внедрила уже такую систему в пяти-шести компаниях по России — и все равно на согласование ТЗ и договор уходит чуть ли не полгода. Проблема ведь еще и в том, что весь интерфейс: «личный кабинет» и прочее — должен быть понятен не только нам, но и нашим клиентам. Допустим, мы с этим справимся.
Еще возник вопрос: а на каких условиях мы, негосударственные организации, можем подключиться к порталу госуслуг? Обратились в Минсвязи. Ответ: «Вы орган государственной власти? Нет? Значит — ни на каких». Мы с той же проблемой — в Смольный. Оттуда поблагодарили: «Хороший вопрос, молодцы, что интересуетесь». Дальше — молчание. По факту государственная и негосударственная экспертиза с 1 января окажутся в неравных условиях…
Раньше я работал в структурах власти. Потом создал коммерческую компанию. То есть ситуация мне видна с двух сторон. И для меня очевидно: необходимо стереть границу между государственной и частной экспертизой! Выделить «зону особого внимания»: проекты, реализуемые за счет бюджета, особо сложные или уникальные объекты (этим занимается Главгосэкспертиза и ее филиалы в регионах). И все! В остальном не должно быть различий ни в требованиях, ни в полномочиях, ни в законодательной базе. Они должны проверить все 12 разделов — и мы тоже. Единственная разница: госучреждение обязано работать по расценкам, мы имеем право торговаться.
И нужно упразднить ситуацию, когда при госэкспертизе создаются коммерческие фирмы. Прямо в соседнем кабинете или на другом этаже. То есть до обеда он чиновник, а с обеда — коммерсант. Это как-то не вяжется с правилами честной конкуренции.
В проекте закона об экспертизе были такие положения — запретить создавать коммерческие структуры при госучреждении. Не знаю, сохранятся ли в финальном варианте.
Но вернемся к переходу на «цифру». Конечно, отчасти это дань моде. Желание показать, что мы не отстаем от мировой практики. В Европе, где это уже привычно, по-другому, наверное, уже и не делают.
И в перспективе это выгодно. Но надо учитывать реалии: наши специалисты по 40 лет отработали с бумагами. Им будет тяжело. Не все справятся. Нужно подготовить не только техническую базу, но и кадровую. С кем-то придется расстаться, даже с классными специалистами, если они не умеют работать «в цифре».

– Высокие технологии снижают риски или создают новые?
– На мой взгляд, такой подход все же страхует от рисков. Используется усиленная электронная подпись. При рассмотрении в электронном виде каждая организация будет выстраивать свою систему защиты. Возникают юридические вопросы — например, как быть с авторскими правами на проект, если мы обязаны будем передавать его в единый государственный реестр заключений (ЕГРЗ)…

Есть еще экономическая составляющая. Приобрести электронные подписи — для нас это 150 000 рублей. Эксперты говорят: для нормальной работы, чтобы сравнивать, нужно иметь два монитора. Или один, но большой. Объем информации растет — надо менять «железо». Два миллиона рублей затрат на старте. У нас весь оборот несколько миллионов. А госучреждения покрывают эти расходы из бюджета…
Но в целом это направление правильное, реформа продиктована временем.

– Когда государство выступает одним из участников рынка — это хорошо или плохо?
– Когда идет избыточное зарегулирование — это всегда плохо. Надо контролировать лишь, в нужном ли направлении движемся. Причем по контрольным точкам, а не в ежедневном режиме.

Ключевые позиции: безопасность, надежность, соответствие закону. Как это достигается — уже другой вопрос. Мы заходим в здание и знаем, что оно не упадет. Это государство нам гарантировало. Все остальное: затраты, расчет рисков, запас прочности — это уже рынок.

– Как вы сегодня оцените состояние рынка — строительства в целом и экспертных услуг?
– Происходит замедление роста. Это ощущается, и не только на строительном рынке. Даже у нас, по структуре заказов. Раньше в нашем портфеле 70% оборота давали основные объекты, 30% — сопутствующие услуги, консультации и небольшие работы (перепланировки, ремонты и т.д.). Сейчас — 50 на 50. Сокращается доля основных проектов, все чаще девелоперы приходят с корректировками ранее принятых. Больших проектов просто нет.

В штуках волна заказов растет, в деньгах — падает. Год-два назад я был готов передать не самый выгодный заказ коллегам. Сегодня — нет: самим выживать надо.

– Какие факторы могут стимулировать рост?
– Возвращаемся к тому, с чего начинали. Первое условие — стабильность законодательства. Не менять правила игры. Даже если не нравится то, что получилось, оставить отрасль в покое на какое-то время. Об этом говорили и министр Михаил Мень, и вице-губернатор Игорь Албин. По факту пока не очень-то получается…