НАШ ЦИТАТНИК: «Значение архитектуры возрастает вместе со стоимостью недвижимости. Чем дороже проект, тем больше внимания покупатели обращают на этот параметр. Внешние атрибуты статусного дома оправдывают в глазах клиента стоимость покупки...» Кукушкина Наталья

28 марта, 21:57

Битьё челом не тиражируется

12 июня 2018 в 22:30

Екатеринбург задал новый тренд в обращении дольщиков и власти: 20 человек обратились к президенту, встав на колени.

Дмитрий Синочкин

Екатеринбург задал новый тренд в обращении дольщиков и власти: 20 человек обратились к президенту, встав на колени.

В этой истории не всё так просто: похоже, люди с фотографий, мигом облетевших Сеть, и не дольщики вовсе. А пайщики. Екатеринбургский предприниматель Владимир Воробьёв занимался популярной и в Петербурге забавой: примерно с 2008 года он строил многоквартирные (трёхэтажные) дома на землях ИЖС. Потом регистрировал доли через суд… Поначалу дело шло гладко – и неудивительно, по 30 000 рублей за «квадрат» клиентов найти несложно. В 2012-м начались неприятности: отказы в регистрации, иски о сносе. Пять домов снесены, 32 заселены, но без шансов на регистрацию собственности. Ущерб оценили в 594 млн рублей, потерпевших – 437 человек. Воробьёв получил 6 лет колонии. «Да, часть людей попала в неудобную ситуацию, – говорит екатеринбургский чиновник Сергей Мямин. – Зато есть уверенность, что больше никто в этот капкан не попадёт».

«Неудобная ситуация» – как округло и мягко сказано, а? По закону покупателям жилья в таких домах ничего, кроме сноса, не светит. Остаётся надеяться – в отдельных случаях – на мировое соглашение с госстройнадзором. Или на монаршую милость.

Почин екатеринбуржцев был бодро подхвачен массами. На прямую линию коленопреклоненное фото прислали дольщики ЖК «Марушкино». Зря стирали коленки: фото президенту не показали. В Сочи на митинге обманутых дольщиков встали на колени шестеро пайщиков ЖСК «Индекс»… Результата нет. Потому что яркий приём работает один раз, а потом впечатление стирается. (Одно время были модны коллективные голодовки, а потом как-то прошло.) Надо придумывать что-то новенькое. Самосожжение всё же как-то слишком радикально. Хотя в нашей богатой истории случалось всякое.

Но возвращение к скрепам в сочетании с яркой картинкой – в целом правильный ход. В русле традиций. Протест в сочетании с верноподданостью.

Челобитная – от словосочетания «бить челом». Высшая степень почтения государю или вельможам – «поклон большим обычаем»: опуститься на колени и бить лбом об пол. Далее полагалось, не отрывая глаз от пола, протянуть помазаннику прошение и пятясь, не поднимая глаз, удалиться. Однако проделывать это вне регламента или без высочайшего дозволения – вольность. Как писал классик: «Любят русские люди бунтовать! Встанут на колени перед барским домом и стоят, подлецы! И ведь знают, что бунтуют, и всё равно стоят!»

Рассуждать о достоинстве и прочих нематериальных активах – это не к нам. Это вроде как представлять себе американцев или немцев, обращающихся таким манером к президенту или канцлеру. Воображения не хватит.

Если есть хоть мизерный шанс привлечь внимание – он будет использован. А вот все рассуждения насчёт «по закону никак невозможно» или про «спор хозяйствующих субъектов» – это пустое. Потому что параллельно разворачивается дивный сюжет с банкротством Urban Group. Один из крупнейших подмосковных застройщиков, около 18 000 дольщиков, объём обязательств по ДДУ – примерно на 80 млрд рублей (один миллион «квадратов»). Всего у этого славного девелопера – 80 строящихся домов, на 75 работы не ведутся, сообщает «Коммерсантъ». Владелец Urban Group готов отдать компанию за рупь, а на вопрос: где деньги, собственно? – стеснительно улыбается и отходит в сторонку.

Вот, казалось бы, картинка для ТВ: шесть полков, пехотная дивизия полного состава, и все, волной, шеренга за  шеренгой – бух на колени!

Ан нет. Не надобно. Уже обещано: половину денег на достройку объектов выделит федеральный бюджет (через Фонд защиты прав дольщиков), половину даст Подмосковье. Не сразу, со скрипом, но помогут. Даже без челобитной…

Потому что одно дело – кинематографичность протеста и совсем другое – его массовость. Даже потенциальная…