Общественное пространство не сводится к благоустройству

– Премьер-министр Дмитрий Медведев недавно поставил задачу муниципалитетам в 2017 году разработать планы благоустройства. Внимание главы правительства к проблеме вдохновляет?

– Не очень. Это равносильно тому, чтобы приказать всем женщинам к 2017 году стать красивыми. Во-первых, опыт показывает, что муниципальные власти, которые хотели заниматься городским пространством, делают это последние 10 лет. Несмотря на парадоксы нашей бюджетной системы. Потому что после редевелопмента центральных городских территорий, промышленных зон или набережных самый большой налоговый профит получает регион. Потом Федерация. И только потом — муниципалитет, на который ложатся все тяготы оформления и предоставления земли, финансирования и строительства инфраструктуры, работа с населением.
Но все-таки есть города, которые по этому тернистому пути идут, используют федеральные мероприятия, собственные юбилеи, чтобы найти дополнительные деньги в бюджетах разных уровней. Например, в Саранске несколько лет действовала программа «Саранск — столица Мордовии». За это время привели в порядок набережную, парковую зону. И не слишком избалованным жителям Саранска это нравится. Перемены оказались органичными!
Когда всем «мышкам» на федеральном уровне срочно приказывают стать «ежиками», это приводит к странным результатам. Наши города надо приводить в порядок не косметически, а содержательно. Нельзя свести все к простому благоустройству. В одном из северных городов сделали проект набережной без ливневой канализации и без освещения — чтобы не сильно напрягаться, коммуникации не трогать. Ясно, что люди смогут находиться на набережной очень ограниченное время. А значит, серьезный бизнес туда не придет. И как мерить качество такого пространства?

– Качество жизни в городе действительно способно повлиять на его инвестиционный потенциал?

– Да, и существенно. Именно поэтому развитием общественных пространств, того, что мы называем «жизнью между зданиями», в первую очередь занимаются города, которые хотят развивать промышленный или туристический потенциал. Региональные администрации и муниципалитеты в этом случае понимают, что облик и пространство города — источник прибыли. И они правильно оценивают качество сделанной работы: работает пространство или нет, пришли люди или оно пустует.
Иностранные инвесторы говорят откровенно: «У вас замечательная индустриальная площадка, но на первые три года мы должны привезти на свой проект топ-менеджеров и ключевых специалистов. И ваша экономия на городской среде обернется для нас таким компенсационным пакетом и затратами на то, чтобы создать сотрудникам нормальные условия, что выгоды от хорошо сделанной индустриальной инфраструктуры этого не покрывают».

– Преобразования в большей степени зависят от мэров или от губернаторов?

– Сегодня именно губернаторы могут сделать это для городов. Муниципалитет сам не может поучаствовать ни в одной федеральной программе, финансирование должен искать регион. Если региону это не нужно или губернатор конфликтует с мэром, ничего не будет. Есть города, у которых действительно хорошие бюджеты: Сургут, Тюмень, Казань. Но таких остается все меньше и меньше, а 90% муниципалитетов дотационны.
Регионы и города, в которых это происходит, — весьма разноплановые. Есть Казань, которая всегда хорошо знала, чего она хочет, есть Белгород. Интересная, хотя и спорная попытка изменить город, сделать его полноценным конкурентом Казани была предпринята в Перми. Плохо не столько то, что она не состоялась. Плохо, что ее пустили под нож, не попытавшись осмыслить. Прежде чем переходить к любым действиям в масштабе Федерации, надо проанализировать опыт и мотивы этих городов, то, с чем они столкнулись, какие сложности встретили. Надеюсь, что силами Экспертного совета мы это сделаем.

– В состав Экспертного совета входят не только специалисты по городским пространствам, но и консультанты, и представители бизнеса. Зачем?

– Внутренним двигателем таких проектов служит рынок. Правильно спроектированное пространство предусматривает возможности для бизнеса. С этим в России почти всегда проблемы. Мы видели, например, проект реконструкции парка с катком и роллердромом, но без кафе. Спрашиваем: «А кафе где?» — «А через дорогу, тут же рядом!» Дорога, к слову, четырехполосная.
Что говорить о регионах, если Удельный парк в Петербурге, рядом с которым я живу, в хорошую погоду превращается в шашлычную на открытом воздухе. С другой стороны, несколько парков превратились в музейные объекты, где зелень оказалась в «клетке», а человеческая активность сведена к минимуму.
Хочется более креативных методов освоения пространства. А для этого надо, во‑первых, планировать места для бизнеса, подводить сети. Во-вторых, отдавать участки парков, пешеходных зон в аренду на 5–10 лет, чтобы предприниматель был уверен в завтрашнем дне.
Конечно, вопрос с арендой можно решить на муниципальном уровне. Но есть вещи, которые требуют изменений регионального и федерального законодательства. Экспертный совет займется теми институциональными проблемами, которые мешают включить бизнес в жизнь города, сделает свои предложения.

– Есть ощущение, что в Европе от администрации требуется один хороший толчок, а дальше территории развиваются естественно. Или в их экономике больше денег, а у людей больше энергии?

– Германия, например, не меньше нашего сталкивалась с проблемой монопрофильных территорий. Власти работают с ними на протяжении 35 лет — целенаправленно, методично, не торопясь. Город не терпит суеты. Развитие центров и подцентров городов у них идет при активном участии бизнеса, на основе ГЧП. Город вкладывается в инфраструктуру, бизнес — в коммерческие объекты. Кстати, население тоже может вкладываться методом краудфандинга, если у него есть запрос на определенные функции. Для этого формируются специальные фонды.
От крупных городов в Германии уже перешли к городкам с населением 5000–10 000 человек, кстати, довольно похожим друг на друга. Но параллельно с развитием общественных пространств там развивается программа стимулирования внутреннего туризма. Городская среда со всем многообразием активностей и услуг должна иметь спрос. Все заточено на увеличение этого спроса за счет гостей. Города из одной агломерации устраивают событие за событием, поток туристов постоянно перемещается между ними.
У нас такой способ приемлем. Но любое сложносоставное действие — долгосрочное. Чтобы осмысленно преобразовать небольшой квартал, как это произошло в Иркутске, требуется пять, а лучше семь лет.

– Что для этого надо?

– Разобраться с земельным и градостроительным законодательством. Объекты муниципальной собственности вдоль пешеходной зоны можно продать только на аукционе. Например, городу надо, чтобы на участке появилась гостиница. Но никакие ПЗЗ не помешают инвестору построить там баню. Урегулировать их настолько, чтобы там возникла именно гостиница, причем в нужные сроки, практически нереально.
С другой стороны, должны быть понятные преференции для инвесторов. У нас все, что связано с торговлей и недвижимостью, исключено из льготного налогообложения, потому что считается суперрентабельным. А в исторических центрах где ни копни — везде проблемы. В Германии ни одна археологическая находка не служит поводом остановить стройку. Достаточно выставить ее для всеобщего обозрения. У нас — это трагедия для инвестора, проект могут заморозить навсегда. В итоге вместо качественных форматов мы получаем в лучших местах нестационарную торговлю и дешевый фаст-фуд. Серьезные деньги в центр не идут.
Пора принять решение: сохраняя исторические поселения, мы готовы обходиться колонками, топить дровами и держать туалеты на улице? Если нет, пора подумать, как правильно структурировать эти проекты с точки зрения бизнеса: при каких условиях он будет в них заходить, что должно там появляться. Разобраться, как должен выглядеть центр в столицах, в промышленных центрах, в моногородах или городах с высокой историко-культурной нагрузкой. У каждого города — свой потенциал.

– И свой рынок?

– Безусловно! Когда в небольших городах начинают изучать проекты редевелопмента, реализованные в Москве или Лондоне, это смешно. Рынок двадцатимиллионной агломерации проглотит любой формат, все найдет своего потребителя. В Петербургской агломерации, где живет 6–7 млн человек, емкость рынка меньше раз в 10, чем в Москве. В миллионниках, при самых оптимистичных оценках, она меньше еще в пять — семь раз. Нет смысла в небольшом городе мечтать о креативном кластере. Для него нужна другая экономика.