Главный вызов для Сколково — это время

– До прихода в Сколково вы работали в Департаменте культуры Москвы и отвечали, в том числе, за столичные парки. Как бы вы объяснили внезапно возникший в России интерес к общественным пространствам?

– Общественные пространства существовали всегда, трансформируясь с ходом истории. Таким пространством можно считать и место встречи племени возле костра, и рыночные площади в средневековых городах. Сейчас экономика и функции городов изменились, пространства стали решать прагматические задачи. От того, насколько они комфортабельны, насколько качественную публику привлекают, какие условия обеспечивают для ведения бизнеса, зависит, насколько город окажется конкурентоспособным.
Слово «общественные» предполагает, что любой желающий может находиться здесь бесплатно. Но все же пространства делятся на собственно общественные и частно-общественные. Первые являются городской собственностью. Это парки, улицы, площади, бульвары. Вторые создают частные девелоперские компании внутри своих проектов.

– С точки зрения горожанина, они решают примерно одинаковые задачи. Почему их надо делить?
– Потому что в каждом случае для развития требуется разный инструментарий. Механизмы участия предпринимателей, продвижение, работа с городским сообществом серьезно различаются.
Несмотря на успех трансформации московских парков, с моей точки зрения, более важным стало создание в столице пешеходных зон. Проект состоялся потому, что мэрия обладала достаточным ресурсом и политической волей. Москва из города для зарабатывания денег, каким она была до середины «нулевых», становится городом для удобной и интересной жизни.
В развитии городской среды бизнес участвует, размещая торговлю и услуги. Модернизация парков дала возможность примерно 500 предпринимателям открыть точки общепита, продажи сувениров, дизайнерские магазинчики, прокат спортивного инвентаря.
Характерный пример частно-общественного пространства можно увидеть в ЖК «В лесу», спроектированным архитектурным бюро SPEECH под Красногорском. Там есть место для самых разных инициатив, которые возникают внутри сообщества, включая озеленение и садоводство, семейные обеды, воскресные праздники. Можно привести в пример и RDI Group, которая финансирует культурные центры, позволяющие консолидировать соседское сообщество. Но все же девелопер создает такие истории для капитализации своих объектов, в рамках маркетинговой политики. Их успех зависит не от трафика, а от качества публики, приобретающей жилье.

– А в чем специфика общественных пространств в таких городах, как Сколково?
– Это города, которые возникают как комплексы по разработке и коммерциализации новых технологий, обеспечивают особые экономические условия для компаний из приоритетных для страны отраслей. В России это телекоммуникации, космос, биомедицинские, энергоэффективные, информационные и ядерные технологии. При этом в Сколково 75% объектов научно-технологического кластера имеют частных инвесторов. Есть проект Сбербанка — здание корпоративного университета по проекту Захи Хадид, здание корпорации «Ренова», торговая галерея тоже строится на частные деньги. С точки зрения городской среды иннограды — исключительно удачная возможность соединить в одном периметре интересы бизнеса, девелоперов, разработчиков технологий и городских властей.
Попытки строить инновационные города предпринимаются не только в России. Мы изучали опыт Софии Антиполис (Франция), Масдар- Сити (ОАЭ), Берджайи (Малайзия). Таких городов десятки по всему миру. Их создание продиктовано реалиями постиндустриальной экономики и желанием объединить креативных людей по примеру Силиконовой долины. Получается не везде. Для успеха требуются огромные ресурсы. Людям с креативным мышлением нужна насыщенная жизнь, возможности для реализации себя не только в бизнесе.
Инногород отличается от обычного успешного города, экономика которого тоже зависит от привлечения талантов и создания высокотехнологичных и креативных бизнесов. У второго есть преимущество плотной среды, насыщенной памятниками, музеями, концертными площадками, сообщество со сложившимися связями, история, готовая университетская среда. У инногородов этого нет, зато есть драйв и возможность выстроить среду под себя.

– Вы брали за образец готовую модель, смотрели, как собраны другие интеллектуальные города?
– Смотрели, но воздержались от механического переноса чужих идей. Силиконовая долина не только сильнее распределена в пространстве и растянута во времени. Она возникла самостоятельно, естественным путем.
Мы же в буквальном смысле культивируем городскую среду, создаем ее в ограниченном периметре. Но не совсем с нуля. Сколково очень близко от Москвы. У него уже сейчас неплохая транспортная доступность. И она кардинально улучшится с появлением скоростной электрички до Одинцово и ТПУ в районе ст. м. «Славянский бульвар» и платформы Сколково.
В августе этого года мы сделали джазовый фестиваль, на который приехали 5000 москвичей. На урбанистическую конференцию собралось 1500 участников. Сколково постепенно становится альтернативным центром Москвы — интеллектуальным, культурным, технологическим. Постепенно формируется внутреннее комьюнити — сообщество тех, кто работает и со следующего года планирует жить в Сколково.
У Сколково есть современный Генплан и дизайн-код. Физические параметры городского пространства, его hard-структура уже заданы. Нам сейчас важно наполнить его жизнью, «софтом».

– Это невозможно без участия бизнеса. Сколково как проект, начатый властью, пользуется доверием предпринимателей?
– Кредит доверия довольно высокий. Это компактный, обозримый проект с прозрачными правилами игры. В фонде «Сколково» есть специальное подразделение, которое работает с теми, кто инвестирует в недвижимость. Но для малого и среднего бизнеса, который будет работать внутри, главная проблема — не доверие, а трафик. Чтобы в Сколково появилось много кафе, книжных магазинов, дизайнерских мастерских и сувенирных лавочек, нужен поток людей, создаваемый событиями, точками притяжения. Бизнес будет появляться постепенно, в соответствии с продуманной нами на три года вперед стратегией развития среды. Сейчас нам важно привлечь «якорей» в центральную часть Сколково, где в следующем году запускается большой технопарк и несколько жилых кварталов.

– Не получится, что создатели придумают жизнь за других? У людей могут оказаться другие представления о прекрасном.
– Всегда есть кто-то, кто придумывает жизнь за других. Спонтанность городской жизни — это иллюзия. Города меняются благодаря чьей-то инициативе. Конечно, всегда существует риск не угадать. За любым проектом — от жилого квартала до музея современного искусства — стоят люди, которые берут на себя риски спроса.

– В Сколково будет место для спонтанных активностей: уличных художников, музыкантов?
– Мне бы этого хотелось. Но для этого плотность населения должна быть достаточной, думаю, это перспектива трех — пяти лет. Но мы уже работаем над программой Public Art, которая регламентирует появление нестационарных арт-объектов. Их много уже сейчас, мы ими гордимся.

– Где в Сколково проходит граница между privat- и public-пространством?
– План развития города границ не предусматривает. В Сколково задумана система открытых дворов, прозрачных, проницаемых пространств. И мы надеемся, что эту идею удастся внедрить и сохранить. В этом мы опережаем Москву с ее закрытыми дворами и приближаемся к более современной модели, когда жить внутри города с его разнообразием и движением становится престижным.

– Что является главным вызовом в этом проекте?
– Время. В России время странно устроено. С одной стороны, оно то и дело останавливается. С другой — здесь всегда завышенные ожидания по скорости изменений. Чтобы создать Софию-Антиполис, потребовалось 30 лет, Силиконовую долину — 25 лет. Сколково существует пять лет, а от нас уже требуют не только среды, а вообще всего — в завершенном и упакованном виде.