Дом инженерного минимализма

В центральных кварталах Петербурга немало зданий, узнаваемых по силуэту. Они имеют статус памятников архитектуры и считаются символами города. Однако на момент появления их внешний вид  был спорным, а ценность ставилась под сомнение и горожанами, и архитектурным сообществом. Исаакиевский собор называли удручающе огромным и ругали за эклектичность. В доме Зингера главным поводом для негодования была башня со стеклянным глобусом – та самая, без которой сегодня невозможно представить Невский проспект. Роскошный магазин Елисеевых считали вычурной купеческой безвкусицей. А на бывшей Троицкой  улице в начале 30-х годов ХХ века появился дом, который признали ошибкой даже жильцы. «Самым нелепым домом в Ленинграде» назвала его самая известная здешняя жительница – Ольга Берггольц, а горожане прозвали «Слезой социализма».    

Появился этот экспериментальный дом не из фантазии архитектора, а из искреннего желания молодых литераторов и инженеров бороться со старым бытом и строить непритязательное, но радостное социалистическое будущее. Дом-коммуна по задумке должен был стать прорывом в мышлении и символом нового времени, где человек будет освобождён от бытовых забот. Общественные пространства, общественное питание, общественные уборные. Основные расходы по строительству взял на себя город. Будущие жильцы тоже внесли паи и обратились за проектом к известному архитектору-авангардисту Андрею Олю.

Архитектурный облик здания получился даже не минималистичным, а аскетичным до абсурда: бетонная коробка, полностью избавленная от декора, с миниатюрными балкончиками и солярием на крыше. Внутри здание напоминало дешёвую гостиницу или общежитие. Длинный коридор между лестницами связывал между собой маленькие квартирки. Все удобства – на этаже, то есть на 4-5 квартир приходился один санузел с душевой. Кухни в квартирах отсутствовали. Зато на первом этаже располагались коммунальная столовая (чтобы семьи были избавлены от приготовления пищи) и детский сад (чтобы родители не отвлекались на воспитание подрастающего поколения коммунистов). В квартирах отсутствовали даже передние, одежду полагалось хранить в «туалетно-вещевых комнатах». А большую площадку на крыше и библиотеку-читальню на первом этаже следовало использовать как общее пространство для отдыха.

Построили коммуну ударными темпами за два года: шесть этажей, 52 квартиры, общая площадь – 1700 кв.м. В ход шли самые дешёвые стройматериалы. Все инженерные системы упростили до минимума, а звукоизоляция и вентиляция в проекте отсутствовали вовсе. Жильцы въезжали с большим энтузиазмом и первый год называли коммуну «домом радости»: горячая вода, горячая еда и тёплое дружеское общение. Даже архитектор Оль планировал сюда перебраться, но в последний момент передумал и поселился в обычной квартире. Эйфория от идеальной социалистической коммуны будущего постепенно проходила, а строительные недочёты и проблемы становились всё более очевидными. Горячую воду подавали в дом лишь пару раз в неделю, отопительная система работала на минимуме. Скудное общественное питание заставило жильцов кашеварить на подоконниках и в ванных комнатах. Сушить бельё приходилось на крыше, поскольку отсутствие вентиляции сделало чердаки вечно сырыми. В доме регулярно случались протечки, поэтому стены покрылись тёмными подтёками снаружи и внутри. Из-за идеальной слышимости в доме не было ни одного тихого уголка, о чём творческая интеллигенция очень быстро пожалела.    

Полный провал проекта признали на самом высоком уровне. В мае 1930-го практику строительства домов-коммун осудили в специальном постановлении ЦК ВКП(б) «О перестройке быта». Правда, дом на Троицкой сносить не стали, а присвоили ему статус памятника архитектуры в стиле конструктивизма. В 60-е годы прошлого века его полностью переоборудовали, превратив в обычную жилую шестиэтажку.

«Механизм «машины для жилья» хорошо работает для малоимущих, одиноко проживающих людей в большом городе. Для студентов, например. Обобществление быта для иногородней молодёжи играет положительную роль в создании творческой среды, люди заняты одним делом и в таких условиях могут нормально существовать. Вот почему почти полностью сохранился авангардный студенческий городок Политехнического университета, построенный в конце 1920-х недалеко от станции метро «Лесная», а «Cлеза социализма» в первозданном виде до нас не дожила», – считает Антон Жирнов, куратор образовательного проекта «Петербург глазами инженера».

Автор колонки: Петр КУЗНЕЦОВ, директор компании «Конфидент»