Нет такого строителя, который не хотел бы построить небоскреб

Есть компании, похожие на своего основателя («Строймонтаж», например). В молодом по мировым меркам бизнесе это случается сплошь и рядом. Есть большие безликие корпорации, где персональное влияние пригашено строгими процедурами. А «ЛенРусСтрой» — весь на контрасте темпераментов. Основатель и генеральный директор Леонид Кваснюк — ярко выраженный холерик: импульсивный, эмоциональный. А фирма, скорее, даже меланхоличная: год за годом, без рывков, возводит сотни квартир в одном месте, потом берет еще кусок земли по соседству…

– Мы с вами в прошлый раз встречались в 2009 году, сразу после кризиса. Тогда тоже рынок рухнул и еле-еле поднимался. Какая разница между тем кризисом и этим, что вы поняли и чему научились за эти шесть лет? Новый кризис переживается легче, чем старый?

– Конечно, опыт есть опыт. 2008 год был, можно сказать, настолько неожиданным… Нынешний кризис мы ждали, понимали, что он неизбежен. Опыт, который у нас был после 2008-го, когда мы ремешки потуже затянули, забыть невозможно. Доходило до того, что с подрядчиками бартером рассчитывались, не было денег.

– Сейчас такого не бывает?

– Есть и сейчас, но меньше. Наша задача — создать запас прочности. Чтобы хватало и подрядчикам, и себе на зарплату, это основа основ.

Мы, строители, уже привычны к тому, что рынок идет по синусоиде: сегодня хорошо, завтра похуже.

– Резать издержки начали?

– Раньше мы могли провести и проводили серьезные праздники: День строителя и другие. Сейчас, конечно, бюджеты уменьшились. Даже такие маленькие издержки мы тоже не позволяем себе. Все идет на стройку и на зарплаты. Кадры нужно сохранить.

– Сокращение не проводили?

– Практически нет. Еще не дошли до этой грани. Но зарекаться не буду, не знаешь, как дальше обернется. Если слушать всех пессимистов, можно повеситься. Я как-то прочитал у Роберта Рождественского: «Вы трусливых не слушайте, вы их сдуйте, как пену». Мы к прогнозам не очень прислушиваемся, стараемся смотреть объективно на все, что происходит.

– Придерживаете вывод новых проектов или как планировали, так и идете?

– Планы, конечно, были большие. Мы хотели сразу много, мы даже фундаментов залили побольше, успели. Но в Новогорелово пока сосредоточились на одном большом доме, в тысячу квартир. В две смены ведем строительство, другие проекты готовятся.

– А как дела на «Дудергофской линии»?

– Давайте уточним: Новогорелово — это практически развитие кварталов «Дудергофской линии». Комплексы Горелово и Новогорелово находятся на противоположных берегах речки Дудергофки, в шаговой доступности друг от друга.

– Возвращаемся к кризисам. Как изменился покупатель за эти шесть лет?

– Покупатель, конечно, стал требовательнее. Клиенты СНиПы не хуже нас теперь знают. И когда приходят к нам покупать квартиры, берут с собой и юристов, и специалистов. Но и мы закалились, мы готовы к этому. Я считаю, это правильные требования.

– У вас ведь обманутых дольщиков ни на одном объекте не было.

– Нет, мы этим не болеем. У нас даже ни одного серьезного нарекания не было, ни на уровне газет, ни на уровне судов.

– У вас получается лабораторный эксперимент: вот у вас область, вот город, а квартиры одни и те же. Будет ли разница в цене?

– Район-то один и тот же. И доступность метро («Проспект Ветеранов») практически одинаковая. Раньше важно было, городская или областная прописка, сейчас не нахожу между ними особой разницы. Самое главное — качество жилья, а не регистрация.

По нашим проектам разницы в цене нет.

– Почему у вас нет других проектов в городе?

– Есть, но пока не буду подробно о них говорить. Хочешь рассмешить Бога, расскажи о своих планах. Вы же знаете, у нас, чтобы начать стройку, надо бумаг подготовить больше, чем кирпича или плит. Поэтому боимся сказать.

– Участок уже купили?

– Да.

– Но проект пока еще не выводили?

– Проект пока не утвержден, предварительные зарисовки. Цифры не буду называть, но не меньше, чем в Горелово.

– Вы общаетесь и с городскими, и с областными чиновниками. Есть разница?

– Несколько лет назад разница была очень заметной. Когда в ходе реформы градостроительные полномочия были переданы из районов в поселения, оказалось, что специалистов должного уровня там нет. Это было ужасно. На всех съездах строителей я кричал: «Верните все хотя бы на уровень районов!» Надоело работать с неспециалистами! Даже в области найти приличного архитектора было невозможно. Кто в сельскую местность поедет? Мы в свое время в Ломоносовский район из Ташкента выписали архитектора.

И сегодня наконец-то получилось, что и городской архитектор, и областной — они оба находятся на площади Ломоносова, в одном здании практически. И там и там работают профессионалы, имеющие большой опыт в данной сфере.

– Вам приходилось по ходу дела регистрировать новый населенный пункт…

– Да. Это тоже полезный опыт. Собственно, и в долевом строительстве мы были в числе первых. Фирма «Обсидиан», которую мы создали еще в начале 1990-х, как раз этим и занималась. Еще не было никаких «профильных» законов, налоговая служба формировалась параллельно с нами. Мы поначалу даже не знали, как отчеты делать. Садились и сочиняли, что в Москву отправить.

А с населенным пунктом как получилось… Мы в городе строили точечные объекты, не было пятен, где можно было развернуться. Собственно, Горелово — один из первых комплексных проектов. Теперь таких десятки. Большая площадка — это удобно. Одновременно возводятся детские сады, школы и другие социально значимые объекты. Благодаря успешно проделанной многолетней работе люди нам доверяют, знают, мы — не временщики.

– Сейчас у нас возникают все новые и новые нагрузки на строителей, изменились условия страхования. Область уже говорит: «Половину «социалки» выкупим, за половину сами платите». Это ведь все на себестоимость ложится. Как планируете держать цену? Конкуренция поджимает, а денег у населения больше не становится…

– Конечно, если это все суммировать, набегают проценты к себестоимости. Даже страхование: если раньше было 0,3%, сейчас 1,2–1,5%. Но если это как-то поможет дольщику, я буду только рад.

Ситуацию мы уже назад не вернем. Приходится соглашаться. Хочу сказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Хватит уже этих новшеств. Надо шлифовать уже принятые законы и поправки к ним, а также меняющиеся и уже утвержденные инструкции.

– Из действующего законодательства вам что больше всего мешает?

– Да ко всему привыкли. Я просто хочу, чтобы больше ничего не придумывали.

– Это вы зря надеетесь. Вот заставят вас через банки работать…

– Я уже не маленький мальчик, я работал в СССР. У нас был банковский обмер. Нам давали деньги банки. И если честно, это было легче. Я не думал о деньгах, меня финансировали, я занимался строительством, качеством и сроками.

Вопрос в другом. Если завтра создадут эту систему — сами банки же не готовы! Я с управляющими разговаривал, у них нет отдела, нет управления, нет специалистов. Кто будет принимать дома? Все просто в ужасе.

Точно так же и со страховкой. Мы забуксовали на два месяца, потеряли сколько-то дольщиков. Месяц ждали, пока на сайте Центрального банка появится перечень страховщиков. А нам же нужно работать. А банки? Они еще сами не знают, что будет, когда будет и будет ли вообще.

– Если вас (вдруг) выберут спикером Думы, что вы будете делать с текущим законодательством?

– Я бы сразу объявил мораторий на всякие изменения. Я считаю, что это самое страшное, что у нас есть.

Как в Европе: был я на свадебной церемонии у друзей. Регистратор, произнося текст, ссылался на закон одна тысяча восемьсот какого-то года. Знаете, я не поверил, взглянул и застыл от удивления. А у нас бухгалтеры в шоке: каждый день они не знают, что будет завтра. Зачем менять законы ежедневно?

– Возвращаемся к ценам, которые у нас сложились, к нагрузкам, которые есть. Получилось ли сделать жилье доступным? Больше ли людей втягивается в покупку?

– Если брать во внимание, сколько мы строим сейчас квадратных метров только в Ленинградской области и в Петербурге… Трудно даже объяснить, откуда у людей деньги, но тем не менее они продолжают покупать.

Ипотека, конечно, здорово помогла.

– А у вас есть долги?

– Нет, у меня нет.

– То есть вы не знаете, как это — жить в ипотеку?

– Бог миловал.

– А с госпрограммами вы работаете?

– Немножко поработали с внутренними войсками. Они приобрели более 500 квартир. С ними и хорошо, и плохо. Они, конечно, нас ограничили в ценообразовании. Но зато было постоянное поступление оборотных средств.

Я к кредитам отношусь осторожно. У нас и сейчас есть открытая кредитная линия, в СМП Банке. Это на всякий случай.

– То есть открыта, но не используете?

– Практически нет.

– Строите за счет дольщиков?

– Да, и на свои, заработанные. У нас на счетах есть небольшой запасик.

– Государство в рамках программы «Доступное жилье» предлагает строить по 35 000 за «квадрат» и еще 4000 на инфраструктуру даст. Можно ли хотя бы в области строить и продавать по 38 000–39 000 рублей?

– Теоретически можно. У нас сегодня очень дорогая энергетика, стоимость присоединения. Вода, энергия, канализация — все берем в городских структурах. И конечно, тяжело рассчитаться с этим. Если бы это упростить…

Еще песок, нерудные материалы. Цена не падает. А мы от этого зависим.

– Поставили бы свой экскаватор.

– На этот рынок не влезешь быстро. Да и необъятное объять невозможно. Каждый должен своим делом заниматься.

– Жилье — это коммерческая программа или социальная?

– Сегодня больше коммерческая, наверное.

– Очередь на жилье у нас как не двигалась, так и не двигается. И бесплатного жилья, похоже, больше не будет. Значит, только рынок остается?

– Да, только рынок, мне так кажется. За исключением небольших городских программ: расселение, что-то еще.

– Конкуренция стала острее за это время?

– Да, конечно. Конкуренция жесткая. Один из проектов наших коллег — рядом с нами, буквально полкилометра. Но мы приспособились, сделали собственные «фишки». Например, в наших проектах машиномест больше.

– Последняя инициатива — ограничить высоту для Петербурга 12 этажами, 40 метров и не выше. Как это повлияет на экономику строек?

– Не знаю, откуда это берется. Я считаю, что зря мы потеряли башню Газпрома. Возьмите Лондон…

– Почему потеряли? Она в Лахте.

– Но на Охте была бы намного красивее. Неужели Охта на той стороне лучше сегодня выглядит? Согласен, есть кварталы, что построили Екатерина и Петр I, — сюда не надо влезать, здесь табу, и все.

Если честно, я жалею, что строю только вдоль Дудергофской линии, мои площадки не попадают в зону небоскребов, аэропорт рядом. Нет такого строителя, который не хотел бы построить небоскреб.

– Вас подземные паркинги заставляют делать по нормативам в домах?

– Нет, мы это делаем для уплотнения застройки.

– А их кто-нибудь покупает?

– Кто-то купит. Кому-то сдадим в аренду.

– Какие еще «фишки» еще заложены в Новогорелово? Архитектура, планировочные решения? Какие преимущества есть?

– Естественно, планировочные решения, а также расширенный комплекс социальных объектов.

– Почему у строителей нет лобби, которое могло бы повлиять на эти нормативы?

– Всегда так было. Мы никогда не были в первых рядах. Раньше, когда бюджет распределялся в исполкомах, почему-то строителей вспоминали в последнюю очередь. Сначала металлургам дадут деньги, сельскому хозяйству, потом говорят: «А! Есть же еще строители». В нынешней России регулятор меняется раз в два-три года: то федеральная служба, то Минрегион, то Минстрой. Нет хозяина.

– А как же министр Михаил Мень?

– Так его же еще загрузили коммунальным хозяйством. Это несовместимо. Быть строителем и коммунальщиком — это разные вещи. Коммуналка — расстрельная должность, буквально. Он только этим занимается, ему некогда о строителях думать. У Лужкова в Москве был постоянный зам по строительству, Владимир Ресин, и они сохранили строительный комплекс.

– У вас ведь психологическое образование, причем специальность — тренер. А что это дало в работе?

– Спорт — это важно. Я бегаю. Вечером с детьми, всей семьей бегаем, каждый день. Фитнес-зал, гантели. После знакомства с Павлом Петровичем Кадочниковым стал заниматься моржеванием. Люблю пинг-понг. Могу у хорошего перворазрядника выиграть. Всегда в тонусе себя держу.

А для чего психология — понятно. «Психо» — душа, «логос» — слово. Мне всегда трудна была математическая подоплека. Творчество, умение говорить — это не мое, а душа — это ко мне. Я легко людей узнаю, можно сказать «читаю». За все годы ни один паршивец не попал в мою команду. Практически не ошибаюсь.

Для меня всегда на первом месте честность человека. Профессионализм он потом с годами наберет.

И еще. Почему я пошел защищаться. У меня брат ученый, сестра. Они меня достали. Я даже стесняюсь об этом говорить. Три года назад сын спрашивает: «Папа, а ты что, ученый?» Я отвечаю: «Нет». Оказывается, отец его друга недавно защищался и ссылался на мою диссертацию. Сын даже не знал, что я кандидатскую защитил.

– И какая тема?

– Соотношение познавательных характеристик и креативности в творческой стратегии тренера по спорту. Я больше упор делал на команду. В команде тренер постоянно с игроками, находит общие цели, мотиваторы, помогает достичь результата и в любой момент может повлиять на ход игры. Работать над этой темой было очень интересно и полезно.

– На пенсию собираетесь?

– Никогда. Я даже не хочу об этом думать.

– Случись что, придется кому-то передавать бразды правления?

– Даже не знаю. Вряд ли это будет семейный бизнес, но здесь я не категоричен. Моя дочь окончила институт по специальности «управление и бизнес». Она сама его выбрала, сама и закончила. Мы приехали с женой, когда она получала диплом. Я привык к самостоятельности, из дома уехал и 10 лет там не был, пока не стал управляющим трестом. И дочери сказал: «Или свобода, или под родителями». Она ответила: «Только свобода». Вот она у меня и закалилась. Везде сама принимала решения. Не знаю, кто из нее получится, но такая вот.

Видите этот офис? Это все дочь сделала. Придумала дизайн, командовала всеми людьми. Меня не пустила. Я ни разу не заглянул. Здесь развалина была! Мы ей определили смету, она в эту смету уложилась.

Сыновья: двое уже закончили университеты, младший заканчивает. У всех образование в сфере экономики, менеджмента. Дети — образованные. Кадры в моей компании — профессионалы. Дело есть кому передать.

– Что вас держит на стройке?

– Признаюсь честно, за столом работать мне скучно. Чистый костюм, ботинки без капель цемента — что-то неправильное. Может, потому, что я так занят на стройке, а в свободное время с семьей, некогда подумать о годах. И на водку времени нет. Хотя веселюсь я не хуже выпившего человека. Чай, семья, путешествия и любимое дело — вот мой рецепт счастливой жизни.