Дмитрий Прокофьев: «Сегодняшний кризис невозможно просчитать»

– У российских предпринимателей, да и у граждан накоплен немалый опыт: как действовать в условиях кризиса. Чем сегодняшняя ситуация отличается от той, что сложилась в начале пандемии? Что из прошлого опыта пригодится, а что нет? 
– Принципиальная разница в том, что у пандемического шока были понятные (считаемые) критерии и параметры его развития и окончания. Когда началась пандемия, не было ответа по времени ее продолжительности. Но должны были произойти какие-то измеряемые события. Например: массовая вакцинация, сокращение смертности, введение или прекращение карантинных мер. Вот количество заболевших растет – вот оно начало снижаться… Вот меры, которые позволяют уменьшить риск заражения. Предполагаемые потери экономики и решения о предоставлении финансовых субсидий. Были (и есть) критерии, по которым можно оценивать степень риска. Сейчас никакого понимания по времени окончания текущего кризиса нет. Механизмы выхода из него непонятны, риски запредельные. Ситуация может развернуться в любую сторону, за исключением возможности вернуться в исходную точку. 
Ставка, которую сделают застройщики и владельцы строительных мощностей, – на государственный заказ. В первую очередь на промышленное строительство. На бюджетное финансирование, без учета каких-либо покупателей. 
 
– А что застройщики будут делать с начатыми ЖК? 
– Есть финансирование от банков; что можно – достроят. Думаю, рост банкротств в строительном секторе мы увидим уже в ближайшее время. Жилищное строительство – это, на мой взгляд, большая пирамида, и когда-то она должна сломаться. 
Цель, как мне представляется, была такая: создать у людей представление о том, что жилье будет дорожать вечно, что надо покупать сейчас, а риски не так уж велики. И люди заложили свое будущее под эти квартиры. И сейчас никто не может сказать: в случае негативного сценария, дальнейшего углубления кризиса, сколько будут стоить эти квартиры? Никто не может дать прогноза по развитию экономики. Цифры, которые приводятся на заседаниях правительства, – всего лишь модели, которые отражают вчерашний день.  
Как себя поведет экономика в дальнейшем – согласия нет. Самый оптимистичный сценарий предусматривает, что потребление, которое сейчас уже откатилось к уровню 2007 года, еще будет снижаться до уровня «нулевых». Вспомните: 2004, 2005 годы – ну, какая тогда была ипотека? Сейчас люди радуются покупке новой квартиры – а будут радоваться приобретению холодильника или телевизора. 
 
– Но строительная отрасль – это не только квартиры, это еще и налоги. Государство смирится с их потерей? 
– Федеральный центр не интересуют проблемы региональных бюджетов. Петербургу и так уже дали Газпром… 
 
– Переориентация на госзаказ – это ваши предположения или уже есть факты? 
– Это следует из проекта бюджета и тех цифр, которые в него заложены. Госзаказ формирует цели, на которые государство хочет тратить деньги.  
 
– Когда будут заметны структурные изменения в экономике? 
– Через полгода это может быть заметно. Если не будет найден путь к деэскалации конфликта, серьезные последствия для экономики в целом и для строительства мы заметим во втором-третьем квартале будущего года. 
В первую очередь это будет касаться потребительского сектора. Сейчас правительство дает понять, что оно не заинтересовано в развитии потребительского рынка. Несмотря на все рассуждения про спрос как драйвер экономического роста. 
То, что они называют «структурной трансформацией экономики», предусматривает ее упрощение. А это означает снижение производительности. Постараются сохранять рабочие места. Но товарное наполнение зарплаты будет ниже – как в Советском Союзе. 
 
– Сейчас многие уезжают, других мобилизуют. Увидим ли мы массовые срочные продажи жилья? 
– Полагаю, предстоит не столько общее снижение (хотя без него не обойдется), сколько перераспределение спроса. Многие из тех, кто уезжает, это люди с горизонтальными связями, с определенной социальной поддержкой. Они будут продавать жилье, но не за бесценок, будут его сдавать. Мы уже увидели в Москве в конце сентября рост предложения квартир под сдачу. Но он быстро прекратился, потому что приходят люди из регионов. Текущие в экономике процессы заставят еще большее количество людей перебираться в большие города. С учетом того, что происходит в регионах, с какими рисками и проблемами они сталкиваются там, эта тенденция будет усиливаться. Кроме того, в крупных городах появятся рабочие места. Одни уехали, других частично мобилизовали – это все освобождение вакансий. Но тем, кто захочет их занять, придется работать на худших условиях. Рабочие места сохраняются за призванными; скорее всего, новых сотрудников будут нанимать на краткосрочный договор, на какие-то специальные условия, на более низкую зарплату.  
И в такой ситуации никто ипотеку ему не даст! Уже сейчас банки отказывают мужчинам в ипотеке. Женщинам дают без особых трудностей, а мужчинам отказывают. 
Общий спрос снизится, но не критично. «Человейники» на окраинах будут заселяться другими людьми. 
 
– А откуда эти другие люди возьмут деньги? Если ипотеку им не дадут, а продать жилье в регионе дорого не получится? 
– Будут арендовать, будут занимать у ростовщиков, использовать выплаты и пособия. Но адаптация рынка к изменениям спроса потребует времени. В таких условиях многие компании предпочтут затормозить стройку.  
 
– Из тех отраслей, которые подвергаются серьезной трансформации, жилищное строительство – более уязвимое направление или более устойчивое, чем другие? 
– Жилищная отрасль у нас последние годы держалась на двух китах. Искусственная стимуляция спроса на жилье через льготную ипотеку решала две проблемы. Во-первых, все риски по строительству жилья и часть социальных затрат (школы, садики и т. д.) перекладывались на самих дольщиков и ипотечников. Во-вторых, с введением санкций возникла задача оттянуть часть денег с потребительского рынка. Люди, которые возьмут ипотеку, будут вынуждены так или иначе сократить текущее потребление. Эти деньги не пойдут на закупку импортных вещей, приобретение валюты и т. д. Кроме того, строительство квартир необходимо для поддержки российской промышленности. Почти все, что используется в стройке, – продукт местного производства. Это так называемый неторгуемый сектор – местные отрасли, замкнутые на своей территории. Жилье на экспорт не продашь. При этом власти отдавали себе отчет в том, что надувается ценовой пузырь. Что жилье будет дорожать быстрее, чем растет инфляция. 
В результате жилищное строительство оказалось в сложной ситуации. С одной стороны – возросли риски, связанные с тем, что часть людей не сможет обслуживать кредиты. С другой – есть преобладающее представление у семей, которые рассчитывают, что так или иначе, даже в самом печальном случае, их ипотека будет погашена. Такой подход продолжает увеличивать риски.  
И сейчас часть этих рисков придется принять на себя или бюджету, или банкам.  
Поэтому и был принят закон о кредитных каникулах, рекомендации приостановить выселение должников и прочие меры.  
 
– Как вы оцениваете перспективы инфляции? Будет ли запущен печатный станок? 
– Следующий виток инфляции – это не про печатный станок, мы так говорим, но денег никто «не печатает», просто раздают необеспеченные кредиты, которые, скорее всего, никто не будет возвращать. Идет «кредитная эмиссия», Центробанк ее видит и предупредил об этом. Идет увеличение денежной массы за счет накачки кредитами предприятий промышленного комплекса. С каким-то лагом часть этих средств появится в потреблении, но сейчас потребление зажато, импорта нет.  
Власти думают, что держать низкий курс доллара – хорошая политическая история. Для народа это важный триггер для оценки экономической ситуации. Как только надо будет расшивать накопившиеся в экономике дисбалансы, курс поднимут до 75-80 рублей за доллар. Или введут несколько курсов. 
Что еще будут поддерживать: чтобы в больших городах оставались полные полки в супермаркетах.  
Насколько можно судить по заявлениям чиновников, предпринимается попытка повторить советскую индустриализацию. Только тогда нам технологии продала Америка, а сейчас, может быть, даст Китай.  
И только сейчас можно оценить, сколько всего было у нас накоплено за эти 20 лет.  
 
– Накоплено – оборудования, технологий? 
– Денег. Видите ли, оборудование – такая штука, его невозможно накопить надолго, оно должно постоянно обновляться. Нет больше такой истории, когда Сталин купил у Форда Горьковский автомобильный завод. И потом это оборудование работало до 80-х годов. Сейчас это невозможно! Современное производство так устроено, что должен идти постоянный процесс обновления станочного парка. А это предполагает полную международную кооперацию.  
 
– Переориентация на Китай реализуема? 
– Нет. Китаю нужен поставщик сырья. Зачем ему продавать нам технологии и создавать себе конкурента? Китай продаст то, что сочтет нужным. Будет поставлять нам потребительские товары в три цены – то, что не успел продать в Южную Корею или США. 
В мире изменилась структура конкуренции и взаимосвязей. Лидер по производству микрочипов – Тайвань. Лучшие платформы для глубоководной нефтедобычи производят в США и Японии. Квантовые компьютеры могут делать мировые IT-гиганты и Китай. Полупроводники – Тайвань, Южная Корея, Китай и Япония. В каждой сфере есть один или несколько лидеров и все остальные – те, кто у них покупает. Потому что делать самостоятельно с нуля – это долго, дорого и получится хуже. Так возникает «стеклянный дом»: жить в нем комфортно, но приходится соблюдать правила. Высокий уровень развития обеспечивает хрупкая система международной кооперации. 
Технологии меняются и развиваются настолько быстро, что попытка изолироваться и что-то построить – обречена.