Административный ресурс нельзя капитализировать

Грамотный, востребованный консультант видит бизнес не отдельно, а в контексте экономики в целом. Оказывается, и при таком взгляде на вещи можно сохранять оптимизм. О взаимоотношениях консультантов и девелоперов, о специфике административного ресурса рассуждает директор Института проблем предпринимательства Владимир Романовский.

– Нужна ли кому-нибудь сегодня качественная оценка? Мне кажется, происходит ощутимая девальвация профессии…

– Не спорю, такой тренд есть. Но сама идея работы консультанта (и оценщика в частности) должна заключаться в том, чтобы были люди, которым платят только за квалифицированную правду. Независимость и компетентность обеспечивают место в экономике. Именно такая работа нужна бизнесу и обществу.

– Иногда. Но гораздо чаще нужна правильно выведенная цифра.

– Это действительно так. Но вот обычная тема в нашей работе. Встречаемся с заказчиком, и я предлагаю оценщика: «Вот ИПП, но они работают дорого, дороже, чем даже в Москве. И долго. И без гарантий, что мы выйдем на тот результат, который вас интересует. И есть другая фирма — у нее опыт тоже с 1990‑х годов. Они работают по рыночным ценам, быстро, и они достаточно гибкие. При этом у первой компании контрактов хватит до середины будущего года». Чаще всего клиент думает, торгуется с нами и в итоге говорит: «Давайте ИПП». Серьезные компании могут выбрать между «за кружку пива — чего изволите» и отчетом, который весь читать интересно, в котором, как у джиннов, каждое слово — правда, и подписан он высокорейтинговой фирмой. И чаще выбирают второй вариант.

– Ну давайте вспомним: вот поглощение Банка Москвы, активы оценивались с разницей в несколько миллиардов долларов. Или, допустим, некий бизнесмен оценивает свою недвижимость в пределах Садового кольца, потом приходит управделами президента и говорит: «А пошел ты отсюда за три копейки!» И зачем ему знать справедливую цену? Только расстраиваться…
В том варианте бизнеса, который формируется у нас, реальная цена или не вычисляется, или не имеет значения. Она ситуативна и определяется, например, количеством звезд на погонах. Вы же зависите от ваших клиентов?

– Ну разумеется, зависим, и все же… В работе с заказчиком наша компания, как говорится, «гнется, да не ломится». Уровень развития бизнеса проявляется в том числе и в культуре, и системе потребления консультационных услуг. Чем предприятие прогрессивнее, тем эта культура выше. И вот что интересно: мы ежегодно составляем отчет — рейтинг наших клиентов по доходности и по отраслям. Так вот, самая доходная для нас индустрия — по-прежнему электроэнергетика. Но на втором месте — строительство. Причем в энергетику у нас вложены силы и средства, мы работаем в этой индустрии 17 лет. Обслуживаем интересы всех крупнейших компаний страны, есть большие заказы. А по части строительства — работаем только в Петербурге и немного в Москве. Мы не вкладывали средства в специальное продвижение в этой среде, не составляли отраслевой план, у нас нет ни одного клиента, который давал бы нам сверхдоходы. Приходят многие, дают по копейке. И мы получаем почти столько же, сколько от электроэнергетики.

– С какими вопросами к вам обращаются строительные компании?

– Заказывают они практически все, что мы продаем. Компании укрупняются и работают на финансовых рынках — следовательно, нужны оценка, due diligence приобретаемых активов, маркетинговый консалтинг. А еще они совершенствуют свои предприятия, поэтому заказывают аудит, управленческий консалтинг и МСФО. При некоторых обстоятельствах нужны юридические услуги, управление долгами, мониторинг расходования бюджетных средств. Короче, все продается, причем само, практически самотеком. Мы стараемся осмыслить эту ситуацию.

– А бывает, что по ходу исследования вылезают подробности, которых заказчик не ожидает?

– Я бы сказал так: почти не бывает, чтобы компания работала больше года и по итогам аудита мы не рассказали бы директору или акционерам много нового и интересного об их предприятии. Нередко у владельца искаженное представление об эффективности его бизнеса. Иногда топ-менеджеры свыкаются с финансовыми решениями или формами правовых документов, которые уже не соответствуют требованиям законодательства.

– А вы это видите, потому что у вас квалифицированнее эксперты?

– Нет, скорее, потому что мы обобщаем, анализируем и капитализируем огромный объем опыта разных клиентов. И еще потому, что мы независимы. Внешний взгляд, так сказать.

– Вы упомянули «управление долгами». Имели в виду суды?

– Не только. Еще, например, банкротства.

– На строительном рынке вроде бы давно не случалось крупных неприятностей.

– Случалось. Уже сейчас возбуждено около двух десятков дел о банкротстве застройщиков. Из наиболее свежих примеров — процедура наблюдения в отношении строительного объединения «М‑Индустрия». В отношении группы компаний Л1 со стороны дольщиков часто поступают требования о банкротстве. В петербургском Арбитражном суде треть дел по гражданско-правовым спорам — это иски, в которых участвуют строители.

Но зачастую предприниматели приходят к нам, когда уже видят нарастающий узел проблем. Мы объясняем: «Вот здесь у вас документы слабые, здесь процессуальные сроки на исходе, надо срочно в работу включаться». Уходят: «Мы подумаем». Потом приходят снова: «Теперь все плохо. Говорят, у вас хорошие адвокаты по уголовным делам, нам бы адвоката…»

– У вас теперь и такие есть?

– Всегда были. Мы это подразделение не рекламируем. Но работа обычно есть: обвинения в преднамеренном банкротстве, в злоупотреблениях, ошибки при уплате налогов или таможенных пошлин и так далее. Практика успешная, за 20 лет ни одного осужденного. Потому что все наши клиенты — честные люди.

– Строительный рынок сейчас движется к универсализации или к специализации?

– Мне кажется, к специализации. Мы знаем компанию, которая расставляет на стройплощадке краны — и ничего больше. И они процветают! Есть фирмы, которые занимаются только фундаментами, или сносом, или, например, обеспечением информационной безопасности.

– А как же бизнес Группы ЛСР, там же все — от добычи до продажи — сосредоточено в одних руках.

– Это уже эффект масштаба. Да, ЛСР — компания полного цикла, у них большие объемы продаж. Уже не хочется даже цемент отдавать в чужие руки. Они крупные, но монополии нет. У нас раньше в числе заказчиков преобладали фирмы, занятые в строительстве инфраструктуры, — те, кто работает для «Водоканала», для Росатома, для энергетики… Сейчас — разные.

– Риски типа тех, с которыми столкнулся «Главстрой- СПб», вы учитываете в своих оценках и прогнозах?

– Политтехнологии не входят в перечень наших компетенций. И оценивать эту составляющую сложно, слишком много факторов находится за пределами рынка и публичного поля. «Главстрой-СПб» не в уникальной ситуации. «ВТБ-Девелопмент» — фактически почти госструктура, а как им планы подкорректировали! Но кажется мне, что большой бизнес не пропадет. Что-то спишут, о чем-то договорятся.

– Но если риски не прогнозируются — значит, на плаву останутся более короткие, простые проекты?

– Не факт. Много и простых проектов стоит, как вбитый гвоздь. При этом слышал уйму прогнозов, что перекроют город-спутник «Южный». Получилось ровно наоборот. Значит, нашлись аргументы.

– То есть строители решают проблемы доступным им путем. Помимо правового поля.

– Проблемы многих крупных проектов в том, что на старте использовался административный ресурс, но в какой-то момент он перестал срабатывать. Если бизнес прав — отчего же он не судится-то? Сейчас не так просто отрегулировать арбитраж одним звонком.

Но для наших предпринимателей, так уж сложилось, привычнее другая манера ведения дел. Возможно, в строительном бизнесе этого больше, он более зависим от государства: разрешения, согласования…

– Президент поставил задачу подняться в рейтинге Doing Business со 120-го места на 20‑е. А в строительстве мы и вовсе на 178‑м. Это как раз в силу зависимости?

– Да, конечно. И не двигаемся вверх в строительстве именно потому, что роль государства пока только укрепляется и усиливается.

– Эксперты изучили ситуацию по городам. И обнаружили: Ульяновск по срокам согласований строительства на первом месте, Москва — на последнем. И Петербург тоже в хвосте. Чем больше бизнеса — тем хуже позиция? Или получается, что власть тоже есть форма бизнеса, только паразитирующего?

– Не совсем так. Власть не может быть формой бизнеса. Административный ресурс нельзя капитализировать. Его можно только монетизировать (получать доход). Свое кресло продать не получится, кредит под него получить невозможно. Хотя денежный поток присутствует.

У меня в кабинете висит табличка «Миллиардеры Петербурга». Там только легитимные состояния, такова методика. Представители «профсоюзов» из начала 1990‑х — присутствуют почти все. Они вынуждены были легализоваться, структурировали свои активы. А чиновников в табличке нет, им показать нечего.

– И вот в такой экономике, с зависимым бизнесом и высокой неопределенностью — насколько важны адекватные консультации?

– Мы учитываем политические риски. Даже иногда об этом пишем в отчетах — в порядке исключения. Но я не считаю, что во всем виновата власть. Если твои интересы нарушены — иди в суд. Если вымогают взятку — не плати.

– Это вы серьезно?

– Конечно. Мы одна из самых судящихся компаний Петербурга. И когда много лет назад купили дом в центре города, а кучка чиновных злодеев пыталась его отобрать, то мы не вступали в переговоры, а в суде доказали свою правоту.

Я не хочу сказать, что все легко, но отъезжаешь от Питера на 100 км — местами будто гражданская война вчера кончилась. Почему в Задерищенске поесть нормально негде? Почему не открыть кафе? Они говорят: налоговая, менты, пожарники. Все правильно. Но ведь городок небольшой, все знакомы через одного. Один стал прокурором, другой — в малом бизнесе, а могло получиться наоборот, и тогда ты бы к нему приходил «регулировать». Строго по Шварцу: дракон умер — да здравствует дракон.

Консультанты должны систематизировать и распространять знания, а не фабриковать кривые документы и участвовать в мутных переговорах. Добросовестная работа оценщика или юриста, их оптимизм (не путать с маразмом) в работе с клиентом могут помочь бизнесу не только в конкретном вопросе, но и в целом, в формировании позитивного отношения к проблемам деловой среды вокруг нас.

– Вы верите в кардинальные перемены?

– Ну, смотрите. Выезжая время от времени за рубеж, замечаешь — разница в качестве жизни съеживается, сглаживается каждый год. Раньше из европейских супермаркетов советских туристов увозили по «скорой» в обмороке. Теперь в Париже приходишь в винный магазинчик — ну, «Ароматный мир»-лайт. Разница все меньше.

– Это если не отъезжать от Петербурга на 100 км, где все так же, как и 100 лет назад: та же жизнь и тот же народ…

– Ну, как сказал один эффективный менеджер: «Другого народа у меня для вас нет».

«НП» досье Владимир Романовский родился 23 января 1964 года в Ленинграде. В 18 лет пошел работать, сначала трудился на ОЖД, потом на Кировском заводе. В 1986‑м окончил юридический факультет ЛГУ. Работал следователем в органах внутренних дел Петербурга и Ленинградской области, прошел офицерскую подготовку в Высшей следственной школе МВД СССР (Волгоград) по специальности «следователь». С 1989 года служил юристом в коммерческих организациях. В 1992‑м создал и возглавил Институт проблем предпринимательства (ИПП). Увлекается спортом (вольная борьба). Предпочитает историческую литературу.