Эффективность чиновника надо оценивать по результату

Раньше все было просто: государство строило, оно и определяло, где, кому и сколько жилья положено. Кооперативные дома были, но тоже под строгим контролем. Коммерческое строительство началось примерно в середине 1990-х. И с тех пор на посту председателя Комитета по строительству поменялся едва ли не десяток начальников. Давайте припомним: 1994 год — Желиостов, 

2000-й — Вахмистров, 2003-й — Яцышин, 2005-й — Филимонов, 2009-й — Семененко, 2012-й — Артеев (кто-нибудь вообще помнит, что он там делал?), 2013-й — Демиденко, 2016-й — Морозов… И если на первых порах еще были живые люди, сильные, яркие, то чем дальше — тем виднее, как человек превращается в функцию.
  Средний срок работы чиновника на этом важнейшем для города посту — меньше трех лет! То есть меньше, чем длится строительство жилого комплекса от проекта до сдачи.
Если людей так часто меняют — значит, должность не такая и важная? Да не сказал бы. 3–3,5 млн кв.м в год — это 200–300 млрд рублей инвестиций. Причем главный инвестор —граждане, которые покупают жилье. Это их деньги запускают производство стройматериалов, идут энергетикам и транспортникам и, конечно, строителям. (И кстати, 20% налоговых поступлений в бюджет — от строительной отрасли.) Но без грамотного девелопера, без привлекательного проекта эти деньги в отрасль не придут. А вот роль чиновника в этом процессе, мягко говоря, неоднозначна.
Конечно, общие правила нужны, кто спорит. Предпринимателям тоже полную волю давать никак нельзя: такое Мурино наворотят! И про социальные нужды думать надо. И еще — о стратегии, о том, как будет меняться город, в каком направлении ему нужно развиваться, как помочь тем, кто сам не способен купить жилье по рыночным ценам. И так далее.
  А по факту? Правила меняются каждый год, и хорошо, если не каждый месяц. На примере нашей истории с Старопарголовским массивом видно, что практика очень далека от теории. Мы расселили 150 семей, купили для них 160 квартир, разработали ПЗЗ, получили градплан. Решили построить новые дома вместо ветхих. Прошли все экспертизы. И уже больше года не можем начать стройку. Судимся с госстройнадзором: почему не выдают разрешение на строительство? В другом суде доказываем, что землю получили законно. И всем понятны настоящие причины: градозащитники (кто искренне, а кто за политические дивиденды) выступили против стройки; чиновники испугались, как бы чего не вышло. И все! Процесс встал. Мы несем убытки, город недополучает налоги, новых квартир построим меньше, чем могли бы. И с расселением зареклись связываться: пусть Смольный сам расселяет граждан из аварийного жилья.
Впрочем, там сейчас решают другие задачи. Руководят отраслью из кабинета на стадионе. Потому что стадион важнее. За него голову снимут, в лучшем случае — посадят, как предыдущего вице-губернатора. А что стройка в городе идет через пень колоду — это дело привычное.
  Думаю, в Смольном должны понимать:  если руководители городского уровня занимаются пусть важным, но одним объектом, причем ежедневно, в ручном режиме — это серьезный сигнал!
Так, может, и оставить это руководство на стадионе? И еще десятка полтора «специалистов» из Смольного туда же откомандировать. Даже с сохранением зарплаты — лишь бы не мешали.
Потому что теперь, с очередными изменениями в законодательстве, эти малозаметные люди, которых меняют каждые два-три года, получат еще больше власти над строителями. Главный архитектор Григорьев будет определять, нравится ему фасад или нет. Не нравится — под сукно, на доработку. А Комитет по строительству будет выдавать сертификат, соответствуют компания и объект требованиям или нет. Главный архитектор может вдруг решить: негоже в Петербурге и вокруг него строить выше 40 метров. Почему именно 40? Не снисходит до объяснений. Сказано — 40, и все.
  Охранители из КГИОП трепещут над старыми камнями: не дай бог на стройплощадке какой-нибудь старинный фундамент найти. Нашли — можно закрывать строительство.
На новой площадке в Купчино нашей компании предстоит разбираться с частными гаражами. Огромная же проблема, и не в рамках одного пятна застройки — а для города в целом! Я, кстати, уже придумал, как сделать строительство паркингов если не прибыльным, то хотя бы безубыточным. Но опасаюсь, что снова вместо помощи от Смольного будет либо глухое молчание, либо палки в колеса. И снова станут сталкивать нас с гражданами, а чиновники окажутся в стороне.
  Я наш город люблю уж никак не меньше чиновников. Но, во‑первых, нельзя его просто законсервировать: город живой, он должен дышать и развиваться. А во‑вторых, чтобы превратить его в гигантский музей под открытым небом — огромные деньги нужны, их в бюджете и близко нету! И пусть мне кто-нибудь из градозащитников расскажет, как он 150 семей расселил. Вот с таким человеком я готов поспорить. С историками, с общественностью, с гражданами, с дольщиками мы найдем общий язык. Потому что у нас есть общие интересы. А с чиновниками — нет. Только терпим друг друга, раз уж так заведено, такой порядок.
  Может, стоит всерьез задуматься, почему в рейтинге Doing Business Россия занимает 40-е место в мире, а вот по процедурам в строительстве — 115-е? По этому показателю мы где-то между Ганой и Пакистаном.
  Может, стоит принять еще один закон — о государственной службе, ориентированной на результат, а не на процесс? А лучше утвердить единые и общие для всех правила лет на десять, тогда игра была бы честной.