Илья Козлов: «Как горожанин я бы хотел, чтобы исторические постройки обретали вторую жизнь»

– В этом году завершится восстановление Скорбященского храма, которое инициировал Фонд СВОИК. Процесс длится более пяти лет. Что было самым сложным в этом крупном проекте? И что осталось сделать для полного завершения работ? 
– Все строительные работы действительно завершены. Закончено и благоустройство территории вокруг храма, где появилась детская площадка, набережная, сквер, кованые ограждения, подсветка. В храме монтируется резной иконостас весом 30 тонн из белого итальянского мрамора Bianco Statuario. Реконструирован по сохранившимся чертежам и фотографиям исторический киот для чудотворной иконы. Завершаются работы по росписи внутри храма, все остальное фактически закончено. Самым сложным было перенесение коммуникаций в зоне фундамента. Кроме того, храм воссоздавался по фотографиям и немногочисленным архивным записям, что тоже осложняло работу. Храм полностью воссоздан из кирпича. Фасады украшены известными образцами изразцов из майолики, характерными для храмов неорусского периода, а также фасадной мозаикой, выполненной в технике микромозаики из тянутой смальты. На куполах воссозданы исторические кресты с граненым хрусталем. 
Кстати, в процессе восстановления храма «Всех Скорбящих Радость» была воссоздана и уникальная техника микромозаики из тянутой смальты. Техника, известная со времен Римской империи и Византии и любимая Михаилом Ломоносовым, была практически утрачена в последние годы. Над мозаиками трудился выдающийся петербургский мастер Игорь Лаврененко. 
В целом, мы приложили все усилия, чтобы храм, утраченный полностью, был воссоздан максимально близко к оригиналу не только по внешнему облику, но и по материалам, и по технологиям. 

– Сохраняются ли планы по сдаче в эксплуатацию и освящению храма в декабре? И будет ли возвращена в этот храм чудотворная икона Богородицы? 
– Да, мы планируем сдачу в эксплуатацию в декабре 2022 года. Что касается освящения, мы все ожидаем на освящение и митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия, и святейшего Патриарха Всея Руси Кирилла, поэтому мы будем ждать рекомендаций по освящению от РПЦ. Но мы все надеемся, что это случится в ближайшее время. Скорбященский храм уже включен в духовную жизнь Петербурга: в последние три года в престольный праздник 5 августа в храм на один день возвращается чудотворная икона Богородицы, в честь которой он освящен. Более 70 лет этот образ хранится в церкви Живоначальной Троицы «Кулич и Пасха», пока его родной дом восстанавливается. В этом году чудесное явление ознаменовалось открытием возрожденной надвратной мозаики с изображением Богородицы. Что касается возвращения иконы, мы также ждем одобрения и благословения от РПЦ и надеемся, что икона вернется на историческое место. 

– В каком состоянии проект воссоздания храма Святых Благоверных князей Бориса и Глеба на Синопской набережной? Приняты ли поданные поправки в Генплан, в том числе и об увеличении высоты храма до 57 метров? 
– Мы провели необходимые поправки и на возмездной основе получили участок под воссоздание храма во имя Святых Бориса и Глеба. Хочу отметить, что это не только религиозная доминанта, но и архитектурная, градостроительная, органично замыкающая ось Синопской набережной. Что касается высоты, говорить о ее увеличении некорректно. 57 метров – это историческая реальная высота храма, который, к слову, является рекомендованной к воссозданию доминантой согласно закону № 820 Санкт-Петербурга. Поправки в Генплан находятся в стадии принятия, и необходимы они только по той причине, что в силу изменения городской среды воссоздание храма строго на историческом месте практически невозможно. Сейчас там частично проходит Синопская набережная. Однако мы нашли решение, которое предполагает строительство храма немного в стороне, с частичным захватом исторического фундамента обители. Основная же часть храма должна разместиться на участке, где сейчас находится автостоянка – между проспектом Бакунина, Синопской набережной и Херсонским проездом. Мы думаем, что при таком раскладе церковь получит даже более парадное расположение. Она замкнет обе оси Синопской набережной,  как от улицы Моисеенко, так и от Лавры. К тому же набережная вновь обретет свою главную доминанту. Но поскольку воссоздание будет на части исторического фундамента, а не целиком на нем, оно классифицируется с точки зрения законодательства как новое строительство. По этой причине необходимо внесение изменений по высотности, так как мы находимся в охранной зоне. 
 
– Могут ли работы начаться в этом году? Каковы затраты на восстановление храма, найдены ли источники финансирования? 
– Работы уже начались. Получен участок, проведена археологическая разведка, в скором времени будут проведены раскопки. Проект воссоздания храма подготовила архитектурная мастерская Михаила Мамошина. Уже проведено историко-культурное исследование на предмет возможности воссоздания, согласована изначальная высота здания, выполнено проектирование (эскизный проект и рабочая модель). 
Мы будем пытаться максимально точно воссоздать внешний облик и внутреннее убранство Борисоглебской церкви, используя сохранившийся иконографический материал и архивные фото. Строить будем по традиционной технологии из кирпича. 
Строительно-монтажные работы, очевидно, начнутся в следующем году. Источники финансирования есть, но говорить о точных затратах на воссоздание еще слишком рано – проект находится в стадии доработки, цены на строительные материалы меняются. Пока итоговую стоимость предсказать сложно, но это масштабный проект. 
 
– На какой стадии работы по восстановлению иконостаса Смольного собора, а также создание первого в России музея «Собрание ангелов» под сводами того же собора?  
– Если говорить о Музее ангелов, мы ждем от КГИОП согласование проекта приспособления. Мы работаем в объекте культурного наследия федерального значения и неукоснительно соблюдаем все этапы процедур согласования, которые подразумевает городское и федеральное законодательство. Поскольку речь идет о создании музейного пространства в таком объекте, мы очень серьезно подошли к проекту. Он должен был учитывать и полную сохранность объекта культурного наследия, и требования безопасности. Как только согласование будет получено, мы приступим к созданию скульптур, строительно-монтажным работам и подбору музейного наполнения.  
Что касается иконостаса, это тоже небыстрый процесс. В целом, если говорить о работе с памятниками, это небыстро. Требуется максимальное внимание к деталям, скрупулезность в выборе технологий, подрядчиков. Исторический иконостас работы известного архитектора Максимилиана Месмахера был установлен в Смольном соборе в 1875 году. Он был высотой 22,5 метра и включал солею из хрусталя. Иконостас разобрали в 1972-м, позже он был полностью утрачен. Эксперты КГИОП и ученые СПбГУ изучили архивы и нашли редкие чертежи и изображения иконостаса, которые помогли воссоздать проект. Помимо этого, исследователи обнаружили аналоги иконостаса в Царском Селе. Царскосельские прообразы принадлежат эпохе барокко, на которую ориентировался Максимилиан Месмахер. Уже смонтирован металлический каркас иконостаса, включая Царские врата, Северный и Южный приделы, идет монтаж киотов. Параллельно пишутся иконы для центральной части, идет конкурс на выбор подрядчика для изготовления резных деревянных элементов иконостаса с золочением. Это непростой процесс, так как мы должны найти максимально близкие к той эпохе образцы и обеспечить качество, достойное шедевра елизаветинского барокко.  

– Приняты ли поправки в Генплан о возможности строительства Колокольни Смольного собора? Фонд по-прежнему будет просить о ее воссоздании? 
– Насколько нам известно, поправки еще находятся в стадии обсуждения. Мы со своей стороны проводим серьезные историко-культурные исследования, а также исследования для определения влияния новой доминанты на архитектурно-городскую среду и на открытые городские пространства.  
В целом, есть две группы аргументов, почему Колокольня не может быть построена. Первая касается того, что могут быть испорчены виды и панорамы города. Наши исследования и 3D-визуализации демонстрируют, что это не так. Проект Растрелли не подразумевает перекрытия ключевых городских панорам, а что касается «испорченности» вида, нам кажется, Колокольня как раз вернет доминирующую роль Смольному собору, которая в силу градостроительных ошибок сейчас утрачена. Вторая группа аргументов касается статуса Колокольни (она была достроена только до двух ярусов) и исторического контекста. Кто-то считает, что раз Колокольня не была завершена, она не имеет права на воссоздание и достройку. Мы считаем, что доминанта не была возведена в силу цепочки обстоятельств. Поэтому она может быть воссоздана до второго яруса и завершена. У нас с градозащитным сообществом происходит диалог, и по ряду наших объектов есть консенсус. По Колокольне, конечно, дискуссия сложнее, но мы стараемся разговаривать и слышать друг друга. 

– Какие утраченные шедевры вы бы восстановили в первую очередь? Есть ли у вас исчерпывающий перечень по Петербургу, например? 
– Исчерпывающего перечня нет ни у кого. Что-то прописано в 820-м законе, что-то не прописано, но заслуживает внимания, что-то уже воссоздать невозможно. Мы обсуждаем создание такого перечня с градозащитными организациями, экспертами и архитектурным сообществом.  

– Из-за санкций значительный перечень техники, оборудования и строительных материалов иностранного производства стал недоступным. Вы ощутили нехватку определенных позиций, и если да, то каких именно? И как решаете вопросы? 
– Конечно, мы это ощутили, как и все. Но пандемия в этом смысле пошла нам на пользу. Уже тогда некоторые материалы были в дефиците, возникали проблемы с логистикой. В целом, мы уже давно стараемся все делать в России, используя российские материалы и старые технологии.  

– Как вы выбираете объекты для восстановления, каким критериям они должны отвечать? В приоритете – религиозные объекты? 
– В приоритете – утраченные объекты и объекты культурного наследия. В Петербурге в приоритете доминанты по берегам Невы: Киновия Александро-Невской лавры, Смольный собор, храмы «Всех Скорбящих Радость», Бориса и Глеба. Мы в первую очередь работаем с утраченными объектами. Да, как правило, это религиозные объекты, но здесь важно понимать, что в то время, когда город строился и развивался, именно религиозные комплексы и дворцовые ансамбли становились архитектурными доминантами. Дворцовые ансамбли в центре города подверглись утратам в меньшей степени, а религиозные очень пострадали в 60-70-е годы прошлого века. 
 
– Сколько проектов сейчас параллельно ведет Фонд? Будет ли расширяться их география и увеличиваться количество? Какие из ставящихся задач наиболее амбициозны? 
– География деятельности нашей системы фондов – вся Россия. Сейчас в работе больше 30 объектов от Северо-Запада до Дальнего Востока, из них более половины – объекты культурного наследия. Мы не ставим себе амбициозных задач. Наша главная задача – кропотливо и последовательно возвращать утраченные объекты и давать вторую жизнь разрушающимся. 

– Остается ли Петербург приоритетной площадкой для работы Фонда? Как выстраивается диалог с городскими властями, градостроительным и архитектурным сообществом? 
– Мы работаем строго в правовом поле, поэтому какие-то процессы – даже нужные и очевидные – двигаются медленнее, чем нам бы хотелось. Но у нас конструктивный и продуктивный диалог с городом. Что касается градозащитного и экспертного сообщества, как я уже говорил выше, наши взгляды по многим вопросам совпадают, мы бережно относимся к Петербургу, и нас никак нельзя упрекнуть в небрежном отношении к тем объектам, которые мы воссоздаем. По Колокольне мы находимся в дискуссии, она непростая. Но мы встречаемся, обсуждаем разный круг вопросов и планируем делать это регулярно, на постоянной основе. Мы рады, что у нас получилось начать этот диалог, и мы им дорожим. 
 
– В последние годы в Петербурге обострилась проблема со сносом исторических зданий. Во многом это связывают с несовершенством городского 820-го закона. Даже среди уважаемых архитекторов нет единства – часть из них полагает, что не все дореволюционные постройки нужно сохранять. А вы как считаете? 
– Как я уже говорил, в Петербурге мы занимаемся воссозданием объектов культурного наследия – с высоким процентом утраты или полностью утраченных. Я не могу назвать нас абсолютно квалифицированными специалистами в более широкой области и думаю, что обсуждение этого вопроса стоит оставить экспертам. Как горожанин я бы хотел, чтобы исторические постройки обретали вторую жизнь, чтобы особенно центр города сохранял свой облик. 
 
– Что, на ваш взгляд, нужно предпринять на уровне города и Федерации, чтобы процесс реконструкции и ревитализации исторического центра шел активнее? Нужно ли корректировать местное и российское охранное законодательство, например, в части критериев определения «исторических зданий»? 
– Мы не уверены в том, что исторический центр нуждается в реконструкции и ревитализации. Скорее он нуждается в частичной реставрации и в поддержании в надлежащем виде своего облика и эстетики. Но, повторюсь, это вопрос в первую очередь к тем, кто занимается этими вопросами профессионально и системно. 

– Вы работаете в разных регионах России и с разными объектами. Может, среди них есть такие, к которым можно было организовать паломнические или туристические туры? 
– Я думаю, каждый должен заниматься своим делом. Мы воссоздаем утраченные памятники архитектуры, занимаемся в этом направлении также издательской деятельностью. У нас уже вышла книга «Утраченные храмы Петербурга» совместно с ГАСУ и Союзом архитекторов в Петербурге. Сейчас мы издаем книги «Церковное зодчество», «Современное церковное зодчество», переиздаем книгу о архитекторе Щурупове, готовим к изданию двухтомник о Растрелли и барочной архитектуре в России. Конечно, для нас каждый наш объект уникален, это наше детище, каждым объектом мы гордимся, у каждого есть своя история, свои легенды. Но вопросы организации освящений, служб, дальнейшей жизни прихода, паломничества мы целиком и полностью оставляем за РПЦ. 

– Кто жертвует на восстановление памятников и религиозных объектов? Участвуют ли в этом рядовые граждане? 
– Как правило, это бизнес. У нас много социально-ориентированного бизнеса, который готов поддерживать восстановление, воссоздание памятников, объектов культурного наследия. Наш фонд дает возможность делать это прозрачно. Рядовые жертвователи в финансировании наших объектов не участвуют.