«Мы пытаемся поставить под охрану фортификационные сооружения крепости Ландскрона»

– Сколько судов сейчас идет?
– Идут три суда. Самый главный – это процесс, в котором мы пытаемся поставить под охрану фортификационные сооружения крепости Ландскрона. В первой инстанции, я считаю, эту задачу мы решили. Надеюсь, что решение устоит. Иск основан на том, что археолог Петр Сорокин подал заявление о включении Ландскроны в перечень выявленных объектов культурного наследия. КГИОП заявление не рассмотрел, мы считаем, что это незаконно. Куйбышевский районный суд с нами согласился.
На мой взгляд, это вопиющая ситуация, ведь мы видим рвы на фотографиях, никто, даже КГИОП, не оспаривает их наличие. Говорят, что у рвов нет историко-культурной ценности. Но это XIV век! Я считаю, что нужно вносить изменения в законодательство: средневековые здания и сооружения должны автоматически становиться объектами археологического наследия – уже в силу того, что они средневековые.

– Второй судебный процесс касается поручения президента?
– Мы подали иск о бездействии Минкульта. Задача – стимулировать Минкульт выполнить поручение надлежащим образом. Напомню вопрос, который фактически поставил президент: есть ли археологические артефакты на этой территории? В ответ был подготовлен доклад всего на четыре страницы, в котором мы не увидели упоминания Ландскроны, Ниеншанца и границ объектов, которые предполагается сохранять или музеефицировать. Мы знаем, что сотрудники Минкульта запрашивали информацию в Эрмитаже, в Институте истории материальной культуры РАН, Институте археологии РАН и получили подробные ответы. В частности, в справке Эрмитажа говорилось о хорошей сохранности рвов Ландскроны на большой территории. Специалисты-музейщики утверждали, что вопрос сложный, требует детальной проработки, новых экспертиз. По нашему мнению, информация, предоставленная в ответах на запросы, совершенно некорректно отражена в отчете Минкульта. Мы настаиваем на том, чтобы министерство изложило все фактические обстоятельства, используя ответы научного сообщества, и не переиначивало оценок и предложений, высказанных археологами и музейщиками.
Пока следующее заседание отложено, суд разбирается, был ли отправлен ответ должным образом, изучает формальную сторону.

– А третий суд?
– Третий процесс касается незаконного, по нашему мнению, бездействия Минкульта, который не направил в Росимущество сведения о включенном в реестр памятников объекте археологического наследия «Ниеншанц (Охта I)…». Объект уже находится под охраной с марта 2019 года, и из закона (статья 49 закона «Об объектах культурного наследия») следует, что он должен быть зарегистрирован в реестре федерального имущества и в Едином государственном реестре недвижимости. Наша позиция такая: все объекты археологического наследия Российской Федерации находятся в собственности РФ. Но до недавнего времени ни один объект в России не был зарегистрирован в ЕГРН. В суде представитель Минкультуры заявила, что ей известен пример такой регистрации – памятник дьяковской культуры Щербинское городище под Москвой, но его на 90% снесли в октябре 2021 года. Полагаю, в данном случае право собственности РФ было зарегистрировано только в связи с почти полным уничтожением объекта и необходимостью защиты имущественных прав РФ.

– Как регистрация в ЕГРН поможет в охране мыса?
– Наши оппоненты говорят, что интересы градозащитников не затронуты, так как с владельцем участка заключено охранное обязательство. Но это охранное обязательство заключено именно на земельный участок, а не на объект археологического наследия. Важно добиться его регистрации. Потому что, во-первых, только на собственника памятника (то есть на РФ) могут быть возложены обязанности по финансированию реставрационных и прочих работ по сохранению памятника. А во-вторых, при создании музея-заповедника ему должны быть переданы объекты культурного наследия как имущественный комплекс.

– Но ведь территория в частной собственности…
– Часто говорят, что вот вы, мол, хотите создать музей-заповедник на частной территории. Однако закон, по нашему мнению, не запрещает этого. Там может находиться охраняемая госсобственность, а дальше нужно договариваться с владельцем участка о порядке использования.
Минкультуры, отказываясь охранять рвы Ландскроны, ссылается на мнение специалистов Института археологии, которые заявляют: нет возможности сохранить все объекты, имеющиеся на Охтинском мысе, именно в открытом виде, экспонировать их и т. д. Но градозащитное сообщество этого и не требует! Мы просто требуем их сохранить. А как именно –  определит проект музейного комплекса или проект заповедника. Самый простой, дешевый и надежный способ – обратная засыпка, которая в значительной степени уже была выполнена в 2009–2010 гг. Надо только не разрушать.

– Что дала экспертиза, на которую градозащитники собирали деньги летом 2021 года?
– Она показала, что на этой территории хорошо сохранились фортификационные сооружения крепости Ландскрона площадью более 7000 кв. м. Подчеркиваю, это только площадь рвов, без внутреннего пространства крепости. Эксперты также подтвердили, что сохранилось основание деревянной башни. Возможно, как указал историк Петр Сорокин, нижний ярус башни использовался в качестве колодца.

– В 2020 году Верховный суд подтвердил приказ Министерства культуры РФ № 250, определяющий границы объектов культурного наследия на Охтинском мысе в Петербурге. Вы считаете, что это решение оставляет шанс поставить Ландскрону под охрану?
– Верховный суд отказался рассматривать доказательства существования крепости Ландскрона и вообще любые фактические обстоятельства. Он оценивал нормативно-правовой акт Минкульта на предмет наличия противоречий с действующим законодательством. Он не разрешал вопрос о фактическом существовании остатков крепости (ни в решении, ни в апелляционном определении нет ни одного упоминания Ландскроны). Поэтому я считаю, что отсылки к решению Верховного суда в дискуссии о существовании Ландскроны неправомерны.

– Что сейчас сохранилось на мысе, каков юридический и физический статус объектов?
– Охтинский мыс – место высокой концентрации памятников и артефактов. Это и понятно: место у слияния двух рек, на важнейшем торговом пути.
Подробное описание с историческими справками есть в экспертизах и научных публикациях. Я перечислю коротко. Сохранились остатки шведской крепости Ниеншанц первого и второго периодов (1611–1650-х гг. и 1650-х – 1703 гг.). Под охраной только Карлов бастион и прилегающая часть рва, но большая часть сохранившихся фрагментов Ниеншанца не под охраной.
Есть части крепости Ландскрона (XIV век): внутренний и внешний ров, третий ров, на вскрытой площади сохранилось более половины всех оборонительных конструкций. Вероятно, еще какая-то часть находится под асфальтом Малоохтинского проспекта. Есть отдельные деревянные и каменные фрагменты: башня-донжон Ландскроны, домница Ниеншанца, вымостки пола, потайная дверь.
Рвы крепости Ландскрона не попали в границы памятника и, следовательно, в предмет охраны. Уникальная деревянная башня-донжон оказалась в охраняемой зоне частично: граница «разрезает» ее бревна. От Охтинской верфи сохранилась каменная вымостка гаванца (небольшой гавани. – NSP) для маломерных судов. На этой верфи строился шлюп «Восток» – тот самый участник экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева в Антарктику. Тут же был построен фрегат «Паллада», о котором писал Иван Гончаров.  Остатки верфи сейчас не охраняются.
На мысе обнаружены остатки неолитической стоянки – множество находок. Культурный слой эпохи неолита есть под крепостью Ландскрона, которая сейчас не под охраной.
На территории есть кладбище воинов, погибших при осаде Ниеншанца (не вся территория позднесредневекового могильника была раскопана). Здесь, вероятно, вступает в силу Закон о погребении и похоронном деле: хорошо бы взять эту территорию под охрану как воинское захоронение.
Еще, как выяснила градозащитница Ольга Андронова, на территории было блокадное захоронение работников Петрозавода. До 2006 года стоял памятник блокадникам, потом он исчез и где сейчас находится – неизвестно. И три победы русских воинов над шведами, и русское поселение Невское устье, и Охтинская верфь, и блокадный период – это все наша, а не шведская история. Неясно, как нам защищать историческую правду, если мы сами собираемся стереть память и 720-летний корень Петербурга и похоронить их под стеклом и бетоном.