«Давайте строить в историческом центре шедевры XXI века»

А что бы Петр сказал?

 В свободное время Петр I «гулял по работам». Царь строил символ обновляемого государства по малопонятным, но современным стандартам, а потому лично осматривал значимые строительные площадки. В новом «парадизе» не были предусмотрены хоромы и палаты, несмотря на их исконно русский архитектурный стиль. Первым и последним сохранившимся деревянным зданием той эпохи остается изба Петра, в стенах которой рождались градостроительные прожекты с «фасадами величественной империи, обращенными к реке».

Если бы сегодня основатель города оказался в петербургском центре, полагаю, он был бы приятно удивлен тем, что потомки остались довольно строгими последователями его градостроительных идей. Регулярная прямоугольная планировка, квартальная застройка, непрерывность и однородность фронта вдоль красных линий, равномерная этажность. Эти правила действительно способствовали формированию целостной городской среды в историческом центре Петербурга.

Единственное, что Петр I точно не увидел бы, так это зданий по типовым проектам. Думаю, будучи человеком передовых взглядов, он понял бы, что город не статичен, он рос и развивался более трех веков. Здания ветшали и перестраивались, в единые градостроительные правила вплеталась современная архитектурная канва каждой эпохи. Благодаря этому и возник столь величественный, регулярный, но разнообразный городской ансамбль.

Не исключаю, что царю вполне мог бы понравиться «Лахта-центр», и уверена, что пустоты, которые сегодня разрывают городскую ткань квартальной застройки в центре, он распорядился бы застроить современными зданиями, точно так же, как он поступил в начале XVIII века.

Из уродцев в символы города

 У современников петровской эпохи не было сформированного отношения к новым архитектурным и строительным тенденциям, им оставалось только принять волю царя как данность. Затем застройка велась исходя не только из градостроительных правил, но и с учетом вкусов знати. Однако с развитием уровня образования, осведомленности городского населения, в том числе в архитектурных вопросах, и гласности сформировалось довольно консервативное общественное мнение относительно того, что и как должно строиться в городе.

Точнее всего его выразил Александр Бенуа: «Хотелось бы, чтоб остановили варварское искажение его (Петербурга), оградили бы его красоту от посягательства грубых невежд, обращающихся с ним с таким невероятным пренебрежением». Статья была опубликована в 1902 году, а словно вчера написана.

Пожалуй, истории зданий, которые в бытность Бенуа считались градостроительными ошибками и «архитектурным уродством», настолько известны, что можно организовать викторину. Какие здания получили прозвища «гигантская чернильница», «бонбоньерка», «московский купец-толстосум Пуд Пудыч», «гнилой зуб в челюсти Невского проспекта»? Конечно же, это Исаакиевский собор, Спас-на-Крови, Елисеевский магазин и дом Зингера, которые сегодня являются символами города. И это только часть примеров.

Что объединяло подобные здания, кроме неприязни горожан? Все они имели новаторский архитектурный стиль. Его концепция предполагала отказ от старых норм и традиций. Слишком заметные, слишком непривычные глазу или слишком роскошные, они, безусловно, изменяли фактуру городской среды. Вместе с тем все они соответствовали духу эпохи, давали архитекторам возможность поработать с самыми современными технологиями и создать нечто передовое, руководствуясь при этом градостроительными правилами.

Невозможно не строить

 Не инновационные здания нужно называть «гнилыми зубами», а те ужасные пустоты, что долгие годы прячутся за камуфляжными сетками и постерами с нарисованными фасадами. Правда, их уже почти не встретишь на центральных проспектах, но ведь исторический центр главными улицами не ограничивается. Загляните чуть дальше в жилые кварталы, во внутренние дворы, и вам самим захочется эти пустоты удалить, чтобы вернуть парадность и стать фасадным линиям второстепенных улиц. 

Если рассматривать исторический центр города только как совокупность объектов культурного наследия и ставить единственной задачей сохранение всего, что построено до нас, такие пустоты будут появляться все чаще, ведь старые дома разрушаются. А при сложившемся строительном регламенте найти желающих построить что-то взамен будет все сложнее. Значит, все чаще придется использовать «потемкинскую» драпировку фасадов, которой никого не обманешь.

Попытка тотального сохранения игнорирует и тот факт, что территория центра – это не законсервированный музейный экспонат. Здесь ведется активное хозяйствование и проживают сотни тысяч людей. Это подразумевает развитие всех сфер хозяйственной деятельности, в том числе и строительной. 

В центре города надо строить не ради красивой картинки, восхищения туристов или получения статуса памятника, а ради жителей. Тренд на создание комфортной городской среды должен обязательно распространяться и на исторический центр. Безусловно, здесь каждый объект уже имеет прошлое, а значит, нужно находить баланс между сохранением и развитием. И если решение будет в пользу нового строительства, возводить в таких местах следует современные комфортные здания. Они сгладят потрепанную эстетику непарадных исторических кварталов и станут отражением нашей эпохи.

Не прикрывайтесь псевдоисторизмом

 В том случае, если сохранять уже нечего, исторические строения на участке по разным причинам утрачены, снесены из-за аварийности или представляют собой неживописные руины, есть два принципиально разных варианта архитектурных решений.

Во-первых, можно использовать псевдоисторический стиль, который в некотором смысле является «подделкой» под здания прошлых веков. Этот вариант используется чаще всего, потому что он проще в плане поиска идей и с большой долей вероятности вызовет меньше нареканий и критики.

Второй путь – это современное строительство, отвечающее градостроительным правилам формирования структуры исторического центра Петербурга. Это настоящий вызов архитекторам: спроектировать современно, но уместно вписаться в контекст.

Возведение псевдоисторических зданий похоже на попытку создать иллюзию того, что уже утрачено. В некотором смысле это тоже создание исторических декораций. Архитекторы прошлого, преимущественно, так не поступали. Именно поэтому у нас есть прекрасные примеры разнообразных стилистических решений, характерных для разных исторических эпох. Достаточно взгляда на здание, фасад которого оформлен в стиле модерн, – и его постройку можно связать с началом XX века. Но как же наши потомки будут расценивать здания «под старину», построенные в начале XXI века? 

В псевдоисторизме нет особой ценности. Как бы сильно ни старались архитекторы стилизовать сегодняшнюю постройку под историческое здание, «подделку» можно выявить визуально – из-за использования современных материалов и технологий. Вот только значение этого сооружения как архитектурного шедевра в будущем вызывает большие сомнения. 

В случае нового строительства архитектору предстоит погрузиться в историю места, проанализировать сложившуюся городскую структуру, выявить заложенную в ней иерархию, характерную для центра Петербурга. В результате придет понимание того, какую роль играет участок, является ли он элементом фоновой застройки или требует доминанты. Затем предстоит изучить единые правила, которые обеспечивают формирование целостной структуры города. Лишь после этого можно создавать объемно-пространственную композицию современного здания, которое не нарушит ткань города и его сложившуюся гармонию. Полагаю, после столь кропотливой работы архитектор почувствует себя обновленным и способным творить шедевры. Возможно, его детищу придется 50-100 лет дожидаться признания, но оно того стоит.

Там, где это возможно, лучше создавать нечто новое, собственный неповторимый след. Такой, чтобы облик исторического центра Петербурга оставался эклектичным и представлял собой смешение разных эпох. В этом вся его прелесть.