Приходилось ли вам лично сталкиваться с коррупцией? Больше или меньше стало ее за последние годы?

Вы согласны с оценкой генерала Колокольцева или он все же преувеличивает? Приходилось ли вам лично сталкиваться с таким неприятным явлением (не обязательно в строительстве)? Больше или меньше стало коррупции за последние годы?

Альбина Ямалетдинова,
управляющий партнер «Rusland SP Северо-Запад»:
– «Коррупционная емкость» в сфере согласования градостроительной документации различается в зависимости от регионов. Это связано с перечнем законов и нормативно-правовых актов, принятых на местах. К примеру, в Петербурге регулирование градостроительной сферы крайне жесткое, не предусмотрен формат так называемого ручного управления, который, наоборот, присутствует в Москве. С одной стороны, «столичный подход» позволяет оперативно решать вопросы, возникающие в процессе развития городского пространства, с другой — создает многочисленные возможности для коррупции.

Евгений Богданов,
основатель и директор по развитию финского проектного бюро RUMPU:
– В своей практике я не сталкивался с таким неприятным явлением, поскольку работаю на частных стройках, где коррупции нет. Частный заказчик заинтересован в экономической эффективности своих проектов и ведет диалог напрямую с собственником, для которого логичнее попросить скидку, чем получить взятку. Если идет речь о государственных объектах, то, на мой взгляд, оценка Колокольцева недалека от истины.

Илья Андреев,
вице-президент Группы Becar:
– Коррупция — это явление, которое затрагивает все сферы жизни в России. Поэтому мне крайне сложно выделить какую-то одну сферу, которой можно вручить пальму первенства. При этом я не думаю, что коррупция — главное зло и источник всех проблем. Как бизнесмен и гражданин я считаю главной проблемой сегодняшней России отсутствие ответственности за бездействие, в частности, у различных госорганов.

Олег Островский,
заместитель председателя Комиссии по недвижимости Общества потребителей СПб и ЛО:
– Безусловно, элементы коррупции есть в любой сфере экономики, в том числе и в жилищном строительстве. Но мне кажется, что их стало меньше и это связано как с объективными, так и субъективными причинами. Во-первых, теперь в большинстве случаев, чтобы начать строительство, компаниям надо получать участки от города, участвуя в торгах. Как минимум у половины застройщиков есть земля в собственности. Во-вторых, сама процедура торгов сегодня стала гораздо прозрачнее благодаря корректировке законодательства. Внесены серьезные изменения в правила предоставления участков, а в этом вопросе больше всего возможностей для коррупции. Кроме того, более-менее четкой стала процедура получения разрешений на строительство — в этом плане городская Служба госстройнадзора меняется в лучшую сторону. О субъективных причинах говорить не буду.

Алексей Белоусов,
генеральный директор СРО «Объединение строителей СПб»:
– Полностью согласен с генералом. Проблема очень большая. Причем не важно, крупная компания или нет, государственная или частная, государственные ли это закупки и т. д. К сожалению, это есть везде, может быть, в разных объемах. Если раньше частные компании страдали от коррупции в меньшей степени, то сейчас и у них ситуация подтягивается к общему уровню. Государственная система строится так, что даже в частных фирмах, работающих на своих участках, обойтись без мелкого воровства невозможно: чтобы получить подряд, среднее звено берет откат. Это беда, в том числе и для наших застройщиков. К сожалению, тенденция сохраняется, объемы коррупции особо не меняются. Увы, система построена так, что, если в одночасье устранить коррупцию, мы просто остановимся, ни один проект не пройдет или все будет неимоверно заторможено.

Олег Бритов,
исполнительный директор Союза строительных объединений и организаций:
– В сферах, названных г-ном Колокольцевым, больше проблем из-за эффекта объемности. Например, бюджет Минкульта гораздо меньше, скандалы там могут быть значительно более яркими, но не системными. Случаи и объемы коррупции в процентном соотношении примерно одинаковы повсюду.

Что касается Петербурга, то мы, например, как общественная организация с административными барьерами боремся. Есть реальные результаты, есть позитивные решения, но до конца это искоренить невозможно. Клерки и чиновники, преследуя свои интересы, пытаются все решать за счет застройщиков.
Чем прозрачнее будет рынок, тем меньше коррупции. Где есть скрытость, непубличность, финансовые потоки, которые не находятся под общественным контролем, там и лазейки для коррупции. А коррупция существует во всем мире, у нас просто больше об этом говорят.

Евгений Резвов,
генеральный директор компании «Строительный трест»:
– Прямой коррупции в строительстве немного. Наверное, даже меньше, чем несколько лет назад. Никто напрямую деньги не вымогает. Зато резко выросла коррупция косвенная. Это когда запуск проекта вопреки всем декларациям про «снижение барьеров» обрастает огромным количеством условий, согласований и требований. Все их выполнить нереально, и тебя полегоньку, исподволь, подталкивают в объятия определенной фирмы, которая как раз такие вопросы и решает. Не бесплатно, конечно.

Алексей Шаскольский,
заместитель руководителя департамента оценки ИПП:
– Коррупция — это смазочный материал, который в архаичных механических системах совершенно необходим. Чтобы преодолевать силу трения. Иначе все колесики перестанут крутиться, даже со скрипом. Но странно, что министр совсем не обратил внимания на собственное ведомство. После всех публикаций-то! А строительство в большинстве стран — довольно мутный сектор экономики. Легко спрятать невыполненные работы, подменить материал, надуть клиента. Но у нас за последние годы именно в строительстве конкуренция выросла так, что и обманывать стало труднее, и коррупция пошла на убыль: не из чего коррумпировать. Коррупция растет там, где есть монополия…

Максим Жабин,
заместитель генерального директора компании «ЛенРусСтрой»:
– Министру виднее. Руководителю высокого ранга проще делать выводы: у него материала для анализа больше. Хотя, на мой взгляд, собственно коррупции в строительстве немного. Вот бюрократических ограничений — с избытком. И возникают все новые, как будто регулятор хочет непременно локализовать имеющиеся проблемы, найти панацею, какую-то «волшебную таблетку». Но пока то, что приходит в виде новых инструментов и норм, не работает и наполовину. Или неисполнимо, или не достигает цели. Коррупция возникает там, где государство становится частью рыночного процесса. А такого не должно быть! Роль государства — устанавливать правила и контролировать их выполнение.

Николай Пашков,
генеральный директор Knight Frank St Petersburg:
– Я не вижу подобной тенденции на жилищном рынке Петербурга. Пожалуй, нельзя сказать, что этот сегмент у нас существенно коррумпирован и находится в рейтинге выше дорожного строительства. Что касается непосредственно опыта работы и решения вопросов, лично сталкиваться с коррупцией не приходилось.

Андрей Лушников,
председатель совета директоров ГК «БестЪ»:
– Не согласен. В сфере жилищного строительства в основном работают частные компании, какая там может быть коррупция? Допускаю, что-то подобное случается, когда фирмы борются за госзаказ. Но это никак не сравнится с размахом коррупции на таких стройках, как «Зенит-Арена», судебный квартал, космодром «Восточный» и пр. Если уж ранжировать, то на первое место я бы поставил именно правоохранительные органы. Раньше приходилось сталкиваться с гаишниками, которые брали взятки. Но в последние два года меня не останавливают на дорогах, да и сам я сегодня не давал бы взяток. Зачем, когда можно спокойно заплатить по квитанции? На мой взгляд, за последние годы коррупции реально стало меньше. Те вопиющие случаи, о которых сейчас сообщают СМИ, стали известны только благодаря информационной открытости и развитию технологий. Раньше нарушений законов было гораздо больше, но об этом знали немногие, а сейчас довольно быстро всплывает любое мало-мальски заметное воровство.

Денис Кириллов,
управляющий партнер УК «Лидер»:
– С генералом я согласен на 99,9%. Деньги — хорошее дополнение к связям. Если нет ни того ни другого, система перемалывает своими жерновами так, что и имени с фамилией потом не вспомнить. Не вижу, чтобы стало с этим лучше, а ухудшаться ситуации вроде уж и некуда. Есть еще индульгенции — удостоверения сотрудников силовых служб. Я бы предпочел систему, как при Иване Грозном: заплатил один раз опричникам утвержденную сумму — и живи спокойно. Кстати, собираемость налогов при Грозном сильно улучшилась. А кто не донес собранное до казны — того на кол.